Истинный маг

К вечной юности Моргьен не очень стремилась. Такой дар из всех живущих имеют лишь Эльдар, и ведающие о строгих законах равновесия даже думать не хотят о том, чем Рожденные-под-Звездами расплачиваются за свое нестарение. А точно знающие эту цену и подавно не желают вечной молодости, если способны видеть хоть на волосок дальше собственного носа. Нос у Морры был по меркам гэлов и ллогров довольно длинный, но и слабым зрением она не страдала.

Потеря молодости ее не заботила – нельзя потерять то, чего более не имеешь. Моргьен свою молодость честно прожила, в час гибели от рук Ниала О'Доннела ей было около ста двадцати. Так что почувствовать себя живой – этого хватало. А здоровье… здоровье можно приобрести. У магов, лишенных звездных даров Эльдар, с давних пор налажено изготовление целительных снадобий, которые отогнать смерть и старость, конечно, не могут, зато способны скрасить их ожидание. Это и дает волшебникам возможность жить много дольше простых смертных. Без Воли и Дара эти снадобья жизнь не продлят, более того, всякого, кто не имеет достаточно могучего Дара или утратил веру и желание жить, волшебное лекарство вмиг отправит в могилу, – однако же, не приглушенные снадобьями Воля и Дар, будучи применены для продления жизни мага, эту жизнь укорачивают. Не сами по себе, нет – от ошибок убережет опыт, его-то приобретает всякий маг, дожив до старости. Жизнь волшебника, который пренебрег лекарством, укорачивает черное пламя Дара, что рвется ввысь, обвивая хрустальный стержень его Воли – и Ловчие, которые со всех краев света стремятся к такому маяку. Истребители Нечисти, как иногда (незаслуженно) зовут их; борцы со злом, как иногда (так же незаслуженно) зовут они себя сами; ниспровергатели тьмы – а вот этот последний титул, забытый много лет назад, правдив от и до.

Так было не всегда.

Но с той поры, как Фион Могучерукий расколошматил черную луну и лишил землю защитного панциря, дело обстоит именно так. Именно это, а не упавшие в море обломки, погубило фоморов: старикам не хватило запасов лекарства, ингридиентов для которого не найти в море (да и на суше трудновато), а молодых, отправившихся в поход на поиски нужных трав и камней, перехватили на равнинах Солони древние враги, кланы Детей Дану – Де Даннан.

"Пусть бушует прибой – под свинцовой волной все навеки и прочно забыто…"

Под волной – забыто, кивнула Королева Моря, однако кое-кто еще помнит правду. И не только среди спящих вечным сном под курганом на границе Солони и Гитина, на левом берегу Вьенны.

Другой вопрос, что правда эта не нужна ни мертвым, ни живым…

Эта мысль заставила Моргьен остановиться в нескольких шагах от входа в свой прежний дворец. Коль скоро ни мертвым, ни живым ни к чему эта правда – нужна ли мертвецам-фоморам живая владычица, чья власть зиждется именно на знании этой правды?…

Ответ был очевиден.

Повернувшись спиной к несостоявшемуся будущему, Морра двинулась к стертой коралловой лестнице, ведущей на поверхность. Мимо пробежал, не заметив едва бредущую волшебницу, великий герой Ниал; подмышкой он держал свою подружку, Ивин, освобожденную из плена у злобной Королевы Моря, каковая королева уже испускала последний дух. Догонять великого героя или окликать его Моргьен, разумеется, не стала.

СКАЗАНИЕ ШЕСТОЕ ВПОСЛЕДСТВИИ

Похороны знаменитого по всей Галлии барда Талиесина собрали не так уж много народу. Сказать по правде, совсем немного. Простой бродячий менестрель, который забрел на незнакомый хутор и ночью мирно скончался от сердечного приступа, и то мог бы похвастать более пышным похоронным кортежем.

Была ли причина в том, что некоторые песенки Талиесина доставляли удовольствие лишь ему самому, но не слушателям, что жаждали веселья и развлечения, а получали издевательски рифмованную лекцию о сущности бытия? Или в том, что бард в грош не ставил богатство, звание, положение и прочие общественные заслуги тех, с кем встречался? А возможно, злую шутку с Талиесином сыграла Сборщица Душ, «расплатившись» так за многочисленные шуточки, которые бард при жизни отпускал в ее адрес?

Во всяком случае, у погребального костра находились только четверо, и только двое из них ни от кого не скрывались. Нашедший тело парнишка, который по обычаю прибрал себе немногие ценности покойного и по обычаю же снарядил его в последний путь, и отец парнишки, который проследил, чтобы все было сделано как надо. Провести положенный обряд от начала до конца он сам не мог: преждевременная старость так скрючила Ниала О'Доннела по прозвищу Длиннорукий, что передвигался бывший великий герой лишь с помощью клюки и замысловатой ругани.

Когда костер прогорел, две тени скользнули между мгновениями и заставили двух О'Доннелов замереть на месте. Временно, превращать их в каменные изваяния навечно не было нужды.