Истинноверующий: Мысли о природе массовых движений

Противоположность религиозного фанатика — совсем не фанатик-атеист, а благодушный циник, которому совершенно все равно — есть ли Бог или нет. Атеист — человек религиозный. Атеизм для него — новая религия, в которую он поверил[83]. Атеист — человек благочестивый и набожный. Согласно Ренану: «День спустя после того, как мир перестанет верить в Бога, атеисты будут несчастнейшими из людей»[84]. Точно так же противоположность шовинисту — не изменник, а разумный гражданин, любящий настоящее, без склонности к почестям (104:) и героическому жесту. А изменник — будь он радикал или реакционер — обычно фанатик, который переходит на сторону врага с тем, чтобы ускорить падение ненавистного ему мира. Большинство изменников во время второй мировой войны были из числа крайне правых, т. е. из числа крайних национал-изоляционистов. «Крайний, отчаянный национализм и государственную измену разделяет очень узкая граница»[85].

82 См. примеры в разделе 14.

83 Dostoyevsky Fedor. The Idiot. Part IV. Chap. 7.

84 Renan Ernest. Op. cit. Vol. V, p. 159.

85 Ettlinger Harold. The Axis on the Air (Indianapolis: Bobbs-Merill Company, 1943), p. Сходство между реакционерами и радикалами было рассмотрено в разделе 52. Все мы, пережив гитлеровские времена, знаем, что реакционер и радикал имеют между собой больше общего, чем тот и другой — с либералом или консерватором.

63.

Очень сомнительно, чтобы фанатик, покинувший свое «священное дело» или неожиданно оказавшийся в положении покинутого, — смог бы приспособиться к независимому самостоятельному существованию. На больших дорогах мира он появляется как бездомный и просится в любое проносящееся мимо «священное дело». Индивидуальное существование, даже целеустремленное, кажется ему пустым, бессмысленным и грешным. Жить без страстной преданности — значит для него быть сорванным с якоря и брошенным. В терпимости он видит признак слабости, легкомыслия и невежества. Он жаждет глубочайшей уверенности, которая может прийти только вместе с полной самоотдачей, с жаждой прильнуть всем сердцем к символу веры и священному делу. Суть здесь не в содержании этого «дела», а в полной самоотдаче и в общении с другими верующими. Он готов присоединиться даже к крестовому походу против своего прежнего «священного дела» при условии, если это будет действительно настоящий крестовый поход, — бескомпромиссный, беспощадный — поход во имя одной единственной истины. (105:)

Именно поэтому миллионы бывших фанатиков в побежденных странах — Германии и Японии — более 39.

восприимчивы к пропаганде коммунизма и воинствующего католицизма, чем к усвоению демократического образа мысли. Огромный успех коммунистической пропаганды в этих странах нельзя считать доказательством ее высокого уровня, он объясняется особенностями психологии послевоенных немцев и японцев. Дело в том, что выступающие в этих странах за демократию не предлагают им ни «священного дела», за которое можно ухватиться, ни коллективного целого, в котором можно раствориться. Коммунистическая Россия может легко обратить японских военнопленных в фанатичных коммунистов, в то время как никакая американская пропаганда, как бы она ни была тонка и совершенна, обратить их в свободолюбивых демократов не сможет.

Массовые движения и армии.

64.

Прежде чем покончить с темой о самопожертвовании, хорошо было бы рассмотреть здесь сходство и различие между массовыми движениями и армиями — проблему, уже затронутую нами в разделах 35 и 47.

Сходств много: как массовое движение, так и армия — коллективное целое; оба лишают личность ее особенностей и отличительных черт; оба требуют самопожертвования, беспрекословного повиновения и безусловной преданности; оба всячески развивают в человеке наклонности к притворству, чтобы повышать храбрость и тягу к объединенному действию (смотри раздел 47); оба служат убежищем для неудовлетворенных, которым невтерпеж самостоятельное существование. Войска типа Иностранного легиона привлекают многих людей, которые обычно стремятся примкнуть к новому движению. Офицер (106:) по вербовке солдат, коммунист-агитатор и миссионер часто ловят рыбку в тех же сточных ямах ночлежных домов.