Истерн Вестерн

– Так это ты и есть новая дочка старика Савельева? – спросил незнакомец. – А как тебя зовут, красавица лесная?

– Леночка, – ответила она с волнением.

– А меня – Санька с Изумрудного ручья. Дашь напиться?

Слепая Леночка кивнула.

– А в дом пригласишь?

И она снова кивнула.

Она провела Саньку в чистую горницу и протянула ему плетеный берестяный ковш с прохладной водой, а в голове у нее стучало: «Поцелуюсь… Поцелуюсь…» Он внимательно посмотрел ей в глаза, поставил ковш на стол, обхватил ее за талию и прижался губами к ее губам. У Слепой Леночки подкосились ноги и потемнело в глазах…

Когда к ней вернулись мысли и чувства, она лежала в постели, а рядом развалился Санька. Она приподняла на груди край простыни, заглянула под нее и со стыдом и негодованием обнаружила, что раздета. А Санька, уловив ее движение, повернулся к ней и довольно усмехнулся.

– Тебе понравилось, красавица лесная?

И тогда Слепая Леночка выдернула из-под подушки наган.

Голый Санька выскочил из дома, как ошпаренный, кубарем скатился с крыльца, подхватил оброненные ботинки и, прижимая к груди одежду, кинулся к плетню. За ним на крыльцо вышла Слепая Леночка в наспех надетом платье. Ее лицо пылало, как вечерняя заря, и в опущенной руке она держала наган. Она потрогала пальцем губы и подняла руку.

Грянул выстрел. Ботинок вылетел из Санькиной руки и упал на землю. Он нагнулся за ним на бегу. Слепая Леночка не смогла сдержать улыбки, но все же смущенно отвела взгляд. Когда она снова посмотрела в ту сторону, Санька уже перемахнул через плетень и бежал по заросшему ромашками пригорку к лошади. Слепая Леночка еще раз задумчиво потрогала губы и вернулась в дом.

Через девять месяцев Слепая Леночка родила мальчика, и старик Савельев стал ему крестным отцом. Плотник Витька-Топор смастерил для малыша замечательную детскую кроватку, а Лизавета – Руки-Крюки связала ему костюмчик и чепчик. Подарки Слепой Леночке очень понравились, но она снова отказалась поехать в Чистые Ключи.

– Не волнуйся, старик Савельев, я справлюсь, – сказала она, провожая его к лошади. – Ведь моя мама справлялась.

– У твоей мамы был твой папа. Да и годков ей было побольше, – заметил старик Савельев. – Ну, как хочешь, Леночка. Пока всего хватит, дней через пять заеду снова.

Он нахмурился, потоптался на месте и нерешительно добавил:

– Ты смотри, Леночка… С этим самым… Поаккуратнее надо бы…

– С чем, старик Савельев?

Он взглянул в ее непонимающие глаза, похожие на два блюдца из японского сервиза, и вздохнул.

– С работой не нагружайся, я имею в виду.

Старик Савельев поцеловал ее в лоб и направился к лошади. Слепая Леночка помахала ему рукой на прощанье и побежала к крыльцу. Но вдруг остановилась, присела и сорвала ромашку.

– Поцелуюсь… Не поцелуюсь… Поцелуюсь… Не поцелуюсь… Поцелуюсь… Не поцелуюсь…

***

Не прошло и года, как старик Савельев стал крестным отцом во второй раз. Витька-Топор смастерил вторую кроватку, еще лучше прежней, а Лизавета – Руки-Крюки связала точно такой же костюмчик и чепчик. А вскоре в доме Слепой Леночки появилась бабка Крапива.

Она прошла по комнате, сопровождая каждый шаг стуком клюки, и склонилась над кроватками, в которых спали малыши, едва не касаясь их лиц своим длинным носом. Пошептала что-то, тряся подбородком, и пробормотала:

– Так ты хочешь, Слепая Леночка, чтобы я излечила эту необъяснимую болезнь… – После зловещей паузы бабка Крапива выпрямилась и повернулась к хозяйке дома. – …от которой пухнет живот, и рождаются дети?

Слепая Леночка сидела на скамье у печки, сложив руки на коленях. В ее голубых глазах-блюдцах плескалось испуганное ожидание.

– Да. Излечи меня, пожалуйста, бабка Крапива. И с двумя-то детками нелегко, а если вдруг опять пухнуть начнет?

– Посмотрела я на детей твоих и не нашла в них прямого божественного происхождения, – сварливо заявила лесная колдунья. – А ты знаешь, о чем Санька с Изумрудного ручья прошлый год по всей тайге хвастался?

Щеки Слепой Леночки заалели, она стыдливо опустила голову.

– Не знаю… Ну… целовалась я с ним… Один разик только.

– Целовалась, скромница! А потом что делала?

– Потом не помню. Голова закружилась, и затмение нашло. Словно уснула. А проснулась – в постели лежу, голая вся, и Санька рядом забрался, нахал такой!

– С кем же еще целовалась, бесстыдница?

Слепая Леночка опустила голову еще ниже и еле слышно проговорила:

– С Петькой – Нос Картошкой. Тоже разик только.

Бабка Крапива оглянулась на малыша в кроватке и проворчала:

– То-то оно и видно, что нос картошкой! А затмение было?

– Было, бабушка.

– Эх, милая… – вздохнула бабка Крапива. – Рано ты без мамки осталась да без старших сестер, без подружек в лесной чащобе выросла. Вот и прозвали тебя люди Слепой, потому что не видишь, не знаешь, что у тебя под юбкой имеется.

– Да как же не знаю? Мне старик Савельев все рассказал!

У бабки Крапивы снова затрясся подбородок.

– Неужто рассказал, вурдалак лесной? Ах он, старый сыч!