Исступление. Скорость

Ариэль по-прежнему раскачивалась в кресле, обхватив себя за плечи и тупо глядя на узор ковра. Кот не сомневалась, что по своей собственной воле бедняжка с этого места не встанет и никуда не пойдет, однако на всякий случай она сказала:

– Будь здесь, солнышко, и никуда не уходи. Договорились? Я скоро вернусь за тобой.

Ариэль не ответила.

– Не двигайся.

Тяжелый защитный костюм уже начал болезненно оттягивать ее избитые плечи. С каждой минутой его вес будет тяготить ее все сильнее, отчего она станет медленнее двигаться и медленнее соображать. Тянуть время не стоило, как бы ей ни хотелось оттянуть момент выхода во двор. Не могло быть никаких сомнений, что в сражении со свирепыми псами от нее потребуются все ее силы и находчивость.

Перед самым выходом Кот надела на голову шлем, внутрь которого она подложила сложенное полотенце, чтобы он не болтался. Кожаный ремешок под подбородком надежно его удерживал. Выгнутый плексигласовый щиток забрала закрывал лицо Кот полностью, даже с небольшим запасом, однако внизу оставалось достаточно свободного пространства, чтобы она могла дышать. Кроме того, для обеспечения дополнительной вентиляции на уровне ее носа в плексигласе было просверлено шесть круглых отверстий.

Кот подошла сначала к одному, потом к другому окну, откуда просматривалась веранда и парадное крыльцо. Свет, лившийся из гостиной, хорошо их освещал, но доберманов на крыльце не было.

Двор, лежащий за верандой, все так же тонул во мраке, словно обратная сторона луны, и Кот подумала, что псы, возможно, стоят в этой темноте и внимательно следят за движениями ее силуэта на фоне освещенного окна, однако теоретически им ничто не мешало припасть к земле сразу за ограждением веранды, притаиться, чтобы неожиданно прыгнуть на врага. Она бросила взгляд на часы.

Десять тридцать.

– Видит Бог, – прошептала Кот, – я этого не хотела…

Неожиданно ей вспомнилось, как она впервые увидела рождение бабочки, когда они с матерью жили у каких-то людей в Пенсильвании. Куколка свисала с березовой ветви на тончайшей нити; она была почти прозрачной, и падающий на нее луч солнца просвечивал ее насквозь, так что Кот сумела рассмотреть насекомое внутри. Это была уже совершенно взрослая особь, которая прошла все стадии развития от личинки до бабочки. Период метаморфоз завершился, и насекомое корчилось внутри своего хитинового кокона, судорожно суча проволочными ножками, стараясь освободиться и в то же время боясь того широкого и враждебного мира, в котором ему предстояло жить. Кот, закованная в свою толстую и тяжелую броню, тоже корчилась, как та бабочка, хотя ее сокровенным желанием было не выйти в угрюмый ночной мир, а наоборот – спрятаться как можно глубже в своей пластмассовой раковине.

Она шагнула к парадной двери и натянула потертые краги – тяжелые, но удивительно гибкие. Они тоже были велики Кот, однако на запястьях нашлись ремни с липучками, застегнув которые она могла быть уверена, что перчатки не слетят с рук.

Ключ она пришила к большому пальцу правой перчатки, несколько раз пропустив нитку сквозь ушко. Рабочая часть ключа с бороздками выступала далеко за кончик пальца, так что ключ можно было легко вставить в замочную скважину. Таким образом Кот избавила себя от необходимости шарить по карманам в поисках ключа, одновременно отбиваясь от нападающих доберманов, и устранила возможность его потерять, уронить в траву.

Разумеется, фургон мог быть вовсе не заперт, но рисковать она не хотела.

Взяв в каждую руку по распылителю, Кот удостоверилась, что гайка регулятора каждого пульверизатора установлена в положение «струя».

Потом она бесшумно отперла замки, настороженно прислушиваясь, не раздастся ли топот тяжелых лап по доскам веранды. Все было тихо, и она чуть-чуть приотворила входную дверь.

Веранда была пуста.

Тогда Кот выскользнула наружу и быстро прикрыла за собой дверь, пытаясь одновременно повернуть ручку защелки. Пластиковые флаконы с нашатырем сильно мешали ей.

Справившись с этой задачей, Кот положила пальцы на рычаги распылителей. Эффективность ее оружия во многом зависела от того, с какого расстояния бросятся на нее собаки и успеет ли она прицелиться в те краткие мгновения, что оставят ей натасканные псы.

В ночи – столь же черной, сколь и безветренной – странная конструкция из нанизанных на шнурок ракушек висела совершенно неподвижно. На вечнозеленом кусте у северного края веранды не шевелилась ни одна веточка. Непроглядная ночь словно затаила дыхание и чего-то ждала. Впрочем, часть обычных ночных шорохов наверняка заглушал толстый шлем.

Потом Кот посетило странное ощущение, будто окружающий мир – это выполненная с ювелирной точностью диорама[18], помещенная внутрь стеклянного пресс-папье.

Она очень надеялась, что в отсутствие ветра ее запах не долетит до собак и они так и не узнают, что их враг вышел из дома.

Конечно, может быть, свиньи и умеют летать, но только они никогда нам в этом не признаются.