Исступление. Скорость

Вульц загоготал, а Кот увидела босые ноги матери, приближающиеся к кровати. Потом Энне захихикала.

Сладострастный пальметто, явно придя в еще большее возбуждение, выбрался из-под пояса шортов и пополз по пояснице вверх, к шее. Мысль о том, что он снова подбирается к ее волосам, была для Кот невыносима. Не думая о последствиях, она протянула руку и схватила его как раз в тот момент, когда он достиг плеча. Мерзкое насекомое засучило лапками, пытаясь вырваться из ее пальцев, но Кот только сильнее сжала его в кулаке.

Голова Кот по-прежнему была повернута набок, и, прижавшись щекой к полу, она смотрела на босые ноги Энне. В свете молний, которые освещали комнату короткими частыми вспышками, Кот увидела, как какая-то мягкая желтая ткань упала сверху и свернулась на полу у изящных лодыжек матери. Ее блузка. Энне глупо хихикнула, и тут же по ее загорелым ногам скользнули вниз голубые шорты, через которые она легко перешагнула.

Ноги рассерженного пальметто скребли и царапали ладонь Кот, а усики-антенны безостановочно шевелились, ощупывая все вокруг. Вульц сбросил с ног сандалии, одна из которых отлетела к кровати, едва не попав Кот в лицо. Потом она услышала звук расстегиваемой молнии. Твердый, прохладный, скользкий пальметто продолжал рваться на свободу; его круглая голова протиснулась между судорожно сжатыми пальцами Кот и завертелась из стороны в сторону. Смятые джинсы Вульца упали на пол, негромко стукнув по доскам пряжкой ремня.

Он и Энне вдвоем бросились на узкую кровать, пружины жалобно застонали, а поперечные распорки прогнулись под их объединенным весом и, надавив Кот на спину и плечи, пригвоздили ее к полу. Вздохи, шорохи, жаркий шепот, стоны, задыхающийся хрип и свирепое звериное рычание – все это Кот уже слышала, и не только в Ки-Уэсте, но и в других местах, но только из-за стены, из соседней комнаты. Она пока не совсем хорошо понимала, что это означает, да и не хотела понимать, потому что чувствовала, что такое знание принесет с собой только новые опасности, с которыми она еще не готова сражаться. Чем бы ни занимались Энне и Вульц у нее над головой, это казалось Кот пугающим и печальным одновременно, исполненным какого-то жуткого смысла, таким же необычным и непостижимо могучим, как неистовствующий за окном шторм, как гром ломающегося над заливом неба, как молнии, которые сыпались на землю с невидимого небесного престола.

Чтобы не видеть их электрического света и сброшенной кучи одежды, Кот закрыла глаза. Ей ужасно хотелось отгородиться и от запахов пыли, плесени, пива, пота и душистого шампуня Энне, но это было не так-то легко, и она принялась фантазировать, будто ее уши заткнуты воском, который заглушает громовые раскаты, стук дождя по крыше и кряхтение Вульца на Энне. Вскоре напряжение и концентрация Кот достигли такой степени, что она, наверное, смогла бы не только довести себя до состояния блаженного бесчувствия, но и протиснуться сквозь магический портал, ведущий в страну Дикого Леса.

Однако этого не случилось, и все потому, что Вульц с такой силой раскачивался на узкой продавленной постели, что Кот волей-неволей пришлось подстраивать свое дыхание под ритм, который он ей задавал. Когда под тяжестью его тела поперечины кровати прогибались, Кот так придавливало к полу, что ее слабая грудная клетка никак не могла распрямиться, чтобы пропустить в легкие хоть немного воздуха. Вдох она могла делать лишь в те моменты, когда он подлетал вверх; опускаясь же, Вульц буквально насильно заставлял ее сделать выдох.

Эта беспорядочная скачка продолжалась, как показалось Кот, довольно долгое время, а когда все наконец закончилось, она была вся в поту и лежала на голых досках пола совершенно расплющенная, дрожащая, онемевшая от страха и отчаянно желающая как можно скорее забыть все, что она только что слышала. Удивляло ее только то, что она не задохнулась и что сердце ее каким-то чудом не разорвалось. В руке Кот все еще сжимала то, что осталось от пальметто, которого она сама не заметила как раздавила: желтая кашицеобразная масса, похожая на гной, текла у нее между пальцами, и из нее торчали усики и изломанная нога насекомого. Должно быть, в самые первые мгновения эта мерзкая слизь была чуть теплой, но теперь она остыла, словно вчерашняя блевотина, и Кот едва не стошнило от прикосновения к этой противной и совершенно чуждой субстанции.

После непродолжительного периода тишины, нарушаемого лишь шепотом и негромким смехом, Энне сползла с кровати и, подхватив в охапку свое белье, пошла в душ, шлепая босыми ногами по линолеуму в коридоре. Когда дверь ванной закрылась за ней, Вульц зажег на тумбочке маленькую настольную лампу, завозился на кровати и внезапно свесил голову вниз. Его лицо появилось прямо перед глазами испуганной Котай. Свет бил ему в затылок, поэтому лицо Вульца казалось совершенно темным, если не считать мрачного блеска в его глазах.

– Как тебе день рожденья, крошка? – спросил он.