Испытание судьбой

Она еще не знала, что в это время инструктор горкома партии, Гельштейн Юрий Самуилович, тот самый мужчина с журналом Огонек, вышел из здания районо и переходил проспект Беринга. Он даже не заметил, как это произошло: на него с огромной скоростью налетела иномарка. От удара мужчина упал на асфальт, даже не услышал скрежет тормозов, когда двое здоровенных мужиков, выбежавших из машины, наклонились над его телом. Они увидели, что мужчина не дышит, испугались, оглянулись по сторонам, – на улице было пустынно, никого не было. Водитель иномарки и его пассажир схватили тело Юрия Самуиловича, быстро забросили его в машину, резко рванули с места преступления, удалились в сторону выезда из города.

В лесу достали тело из машины, облили бензином и подожгли, чтобы замести следы. Когда все сгорело, собрали в мешок пепел, даже подмели за собой.

– Нету тела, нету дела, – сказал один из них, оглядываясь по сторонам. – Чистая работа, поехали.

И отправились дальше по своим делам. Сколько вот так пропадает без вести людей. Никто не знает, где их искать. Был человек и вдруг потерялся. Что случилось? Куда исчез? Родные ищут, не могут найти. Всю жизнь ждут, что человек вернется. Надежда – это все, что у родственников остается от пропавшего без вести.

Катя ничего этого не видела и не знала, она подходила к деревянным домам старого района, отметила про себя, что покосившиеся избы говорят о совершенно другой жизни. Холод какой – то пустоты, чего – то мертвого и страшного пробирался в Катину душу. Казалось, люди здесь никогда не жили. Ничто не говорило о присутствии живых существ на этой обетованной земле. Тяжело висела пугающая тишина.

«Здесь точно живет дьявол», – подумала Катя и робко постучалась в первую попавшуюся дверь.

Тишина становилась зловеще – звенящей, начинала пугать девушку еще больше. Через некоторое время, она услышала какой – то непонятный звук, напоминающий завывание скрипящих полов, услышала шаркающие шаги и тяжелую поступь уже отжившего свой век человека. Дверь открыло что – то отдаленно похожее на мужчину или женщину; пол рассматривался с трудом. В грязном замусоленном платке это «нечто» сказало скрипучим прокуренным голосом:

– Чего стучишь, заходи. Откуда такая чистая и пахучая? Выпить принесла? Можно без закуси. Прищурившись и наведя резкость, это «нечто» внимательно рассматривало Катю:

– Сколько тебе лет, красавица? – спросила бабушка изрядно под хмельком, трясущимися руками касаясь Катиных волос, выбившихся из – под шапки.

– Мне двадцать пять лет, – ответила Катя испуганно.

– Надо же, моя ровесница! – удивилась старуха. – А какое сегодня число? Год я знаю какой. Не совсем мы тут потерянные. Иногда менты напоминают, достали уже своими вопросами, – когда на работу устроишься, когда пить бросишь? А кто пьет? Сами во сто раз больше нашего бухают, а нас за людей не считают. Я что – то не пойму, ты бутылку принесла или нет? И вообще ты по какому делу? Из собеса что – ли или инспектор по делам несовершеннолетних? Так я тебя сейчас как попру, – закричала, замахиваясь на Катю, двадцатипятилетняя бабушка. – Касатиков моих у меня поотобрали, материнства меня лишили, за что спрашивается? Нет правды на земле! Запомни, дрянь, они все равно меня не бросят, дети мои. Убегут с вашего приюта, к мамке родной вернутся. Им же свобода нужна, сволочи, а вам бы задавить всех, растоптать, все у меня забрали. Да я, капитанская дочка бывшая. И муж у меня капитан! Меня Галина Васильевна всю жизнь звали, хирург я! Вот этими ручками столько жизней спасла. А меня за пьянку выгнали, сволочи! Выпьешь со мной?

– Нет, спасибо большое, – сказала Катя. – Я не пойму, почему вы здесь, в таком красивом месте, не живете? Вы умерли все давно. Вас нет. Посмотрите вон туда, на белые чистые пароходы. Видите, какие они красивые! Вот они, – живые! Вы ведь все равно ничего вокруг себя не видите, значит не живете вовсе.

– Я здесь не живу, я здесь отдыхаю! А живу в центре! В шикарной трехкомнатной квартире. Это дача моя, что ты меня красотой лечишь, на бутылку дай! – возмутилась молодая бабушка.

– Да, нет у меня денег! Не дай Бог так заболеть! Посмотрите, пожалуйста, на себя в зеркало, ровесница. Выйдите лучше, посмотрите на друзей своих, вон там в зареве вашей молодости, – показала Катя на залив. – Сколько эти белые корабли – красавцы пережили, а не сломались, как вы. Стоят с гордо поднятой головой, им не стыдно за свою прожитую жизнь.

Катя повернулась, молча пошла дальше по грязной деревянной улице, даже не попрощавшись с новой знакомой. Она еще долго слышала в свой адрес какие – то нелестные вещи, единственно правильное слово, которое кричала бабушка в грязном платке, – «Подумаешь, учительница нашлась, жизни учить меня будет!».

Как ни странно, но в каждом доме, Кате слышалась ругань, пение или плачь. Вся эта вакханалия наводила на мысль, что здесь живут люди с другой планеты. Катя грустно проходила от избы к избе и понимала, что в этом районе, ей почему – то не хочется прописываться.