Испытание совести

Анализируя указанные перемены, необходимо, однако, иметь в виду, что в нашей стране сосуществуют различные хозяйственные уклады; иначе говоря, типичные для индустриального общества явления — развитие банковской системы, экспансия монополий и т. д. — соседствуют с множеством ситуаций и проблем, характерных для отсталых или развивающихся стран. При этом, факторы, действующие в динамичном обществе — торжество расчетливости в человеческих отношениях, анонимность социального давления, эмансипация женщины, конформизм и прочие, — отнюдь не приводят к исчезновению традиционных ценностей общества архаичного. Напротив, влияние этих новых факторов на старые вызывает ряд феноменов — «стремление к образу жизни более развитых обществ при отсутствии необходимой социальной, экономической и культурной базы»,[8] как писал один романист послевоенного времени, — которые политикам, социологам и писателям предстоит детально изучить.

Закрывая глаза на органическую перестройку нашего общества, левые писатели и мыслители сражаются с ветряными мельницами, ткут и распускают беспочвенные теории, словно живут в каком-то нереальном мире. После двадцати с лишним лет оцепенения поезд двинулся, а они остались на перроне, захваченные врасплох. Но отрицать реальность движения или пытаться остановить поезд, уцепившись за последний вагон, бессмысленно. Развитие пошло не по тому пути, какого ожидали в 1950, 1955 или 1959 году, однако это еще не причина, чтобы отрицать очевидное или делать вид, что ничего не происходит. Анализы и политические программы должны соответствовать фактам, а не наоборот. Совершенно очевидно, что перемены влекут за собой чрезвычайно болезненные последствия морального, политического, социального, экономического и даже эстетического характера. Нам, деятелям культуры, должно достать ума и мужества, чтобы встретить их лицом к лицу.

Это особенно нелегко для тех, кто с оружием в руках защищал революцию 1936 года, выбрал путь изгнания и живет в большем или меньшем удалении от действительности родной страны. Дело, которому они отдали свою молодость, энергию и которое, казалось, должно было обозначить поворотный пункт в истории не только Испании, но всей Европы и Латинской Америки, до сих пор слишком живо в их душах, так реально определяя их бытие, что заслоняет сегодняшний — гораздо менее привлекательный — мир, косвенным образом порожденный этим делом. Политическая ситуация, сложившаяся после победы союзников и разгрома фашизма в 1945 году, внушила им надежду, что рано или поздно все вернется на круги своя; их жизнь и деятельность отражают ностальгию по эпохе, в безвозвратность которой они не могут поверить. (Авторы известной биографии Маркса писали о его политических надеждах после крушения революции 1848 года: «Любой, кто в таких обстоятельствах думал бы иначе, не был бы настоящим революционером. Но только плохой революционер долго сохранял бы это состояние духа, вместо того чтобы избавиться от него и увидеть начало нового исторического периода».)

Нам, писателям, надо принять поговорку: «Бьет — значит, любит» в качестве руководства к действию. Идеализировать народ, скрывать его недостатки означало бы сослужить ему плохую службу. Наша цель — разрушить мифы Святой Испании, один из которых и есть «славный народ». Ну а так как речь идет о необходимости трезвого анализа, начнем с самих себя, нарисовав правдивый портрет интеллигенции.

Испанский интеллигент — в девяноста девяти случаях из ста это выходец из буржуазии — обладает не только ее изъянами, но и своими собственными. Его, ненавидимого своим классом, неизвестного народу, часто ждет драматичная судьба. Пропасть, разделяющая идеалы и реальную действительность, косность «бытия», сопротивляющегося моральным императивам «должного бытия», неизбежно настраивают его на пессимистический лад. Вся его жизнь строится на неразрешимом противоречии. Перебежчик из лагеря буржуазии, он пытается сблизиться с «народом», и эти попытки, в общем, заканчиваются провалом. Если можно так выразиться, его судьба застревает на полпути. Будучи связан с миром буржуазии своим воспитанием, а с народом — чувствами, на самом деле он не принадлежит ни тому, ни другому. Постоянный конфликт между идеями и реальностью, между теоретическими принципами и вынужденными компромиссами с обществом, в котором он живет, углубляют нравственный кризис. Испанский интеллигент отвергает ревность, но ревнив, жаждет свободы, но не может избавиться от тоски. Отбросив реакционные представления о женщине как объекте и признав ее товарищем, имеющим равные с мужчиной права и обязанности, он не способен принять практические следствия своего выбора. Изживая грубое мужское самодовольство, он впадает в неврастению. Наконец, невозможность реализовать себя в свободной, зрелой, подлинной жизни оборачивается умственной импотенцией, противоречивым сочетанием бахвальства, злословия и цинизма.