— После поговорим. — И, выражая радость встречи, приосанился и важной поступью направился в деревню. Там он представился компанифюреру и предъявил ему бумагу одного из офицеров тыла армии, который просил освободить семью Кудюмова и всех служащих его учреждения...
— Ваша семья, особенно фрау Бронислава, да и ваши служащие — замечательные люди. А ваша повариха — просто клад! Она познакомила нас с русской кухней, кормила нас вкусно. О, если бы все русские хотя бы чуточку относились к нам, как ваша фрау и ваши люди, то, наверное, мы не оставили бы ни Ржева, ни Вязьмы, да и они сами не маялись бы на этих изнурительных работах. Но ничего не поделаешь, господин Кудюмов.
— Данке! — поблагодарил капитан переводчика и снова обратился к Кудюмову: — Фрау Брониславу и фройлен Зину, — продолжал он по-немецки, — я буду просить майора освободить, а остальных задержу еще дня на три, они замечательные, дисциплинированные и трудолюбивые люди.
Похвала гитлеровца ножом колола в сердце, но Михаил Макарович должен был делать приятное лицо и даже благодарить врага за столь лестную оценку его людей.
— Петя, — лицо Веры выражало удивление, — их без меня оставлять здесь нельзя. Либо сегодня мы едем все, либо я остаюсь с ними до конца. Я хозяйка и несу за них перед германским командованием одинаковую с тобой ответственность.
Переводчик все это прошептал на ухо капитану, а потом, когда наступила пауза, обратился к Кудюмову и перевел все то, что говорил компанифюрер:
— Я понимаю беспокойство вашей жены. Но, к сожалению, ни я, ни майор сегодня не можем освободить ваших людей. Так что пусть фрау Бронислава останется с ними. И я обещаю ее трудом не обременять и разместить по возможности получше. А как только закончим тянуть проволоку, так сразу же все они будут освобождены. Согласны?
— Согласна.
* * *
К майскому празднику семья Кудюмова и его служащие перебрались за Вопь, в разрушенное селение Подроща. Здесь Михаилу Макаровичу и Вере пришлось выдумывать многое, чтобы хотя частично побывать на этом рубеже.
Вскоре Михаил Макарович не без помощи Рудчука, выжавшего из него за «услуги» значительную мзду, получил разрешение отремонтировать в Кардымове разрушенный дом и открыть в нем постоялый двор.
Восстановление дома затянулось до конца июля. Было тяжело с материалами, да и с рабочей силой, и Кудюмову и его хозяйке пришлось проехать вдоль Хмости и на север, и на юг, чтобы достать что-нибудь. В Витязях нашли гвозди, в Петрищеве — стекло. За краской пришлось ехать к черту на кулички. Лишь с лесом обошлось более-менее сносно.
Вот так, с трудом добывая материалы, Михаил Макарович и Вера разведали почти весь оборонительный рубеж на Хмости и Ельне.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Сообщения войсковой, партизанской и других разведок разведуправление свело в общую схему, на которой получилась общая картина фронта противника, а также ясно вырисовывались его тыловые оборонительные рубежи на Уже, Вопи, Днепре и кое-что на Хмости.
Такие схемы лежали на столах начальника штаба и командующего войсками Западного фронта и время от времени подновлялись новыми данными. По ним было видно, что против правого крыла фронта от Копыревщины до Асеевки держали оборону изрядно потрепанные в последней операции 27-й армейский и 39-й танковый корпуса. Зато против левого крыла — от Асеевки до Кирова на Спас-Деменском выступе — стояли более или менее два полнокровных 9-й и 12-й армейские корпуса. И это очень и очень озабочивало командующего Западным фронтом генерал-полковника Соколовского. Ему было ясно видно, что фельдмаршал фон Клюге удерживает этот выступ для того, чтобы летом, как только соберется с силами, ударить вдоль Варшавского шоссе на Москву. Кроме того, если Западный фронт развернет наступление на Смоленск, он отсюда нанесет контрудар в северном направлении, на Вязьму, и этим самым подрежет под корень основную группировку фронта.
— Все может быть, — произнес вслух генерал Соколовский и, подперев рукой подбородок, задумался. Свет настольной лампы, пробивавшийся через зеленый абажур, бледнил его усталое лицо. Было над чем задуматься: предстояло решать Смоленскую наступательную операцию. Решать? Но как? И как бы само собой напрашивалось — начать ударом с центра, в междуречье Днепра и Угры: отсюда до Смоленска ближе всего. Но впереди, у Соловьева, Днепр резко поворачивал к югу и создавал серьезное препятствие на направлении главного удара.
— Да и здесь, — Василий Данилович стучал пальцем по Спас-Деменску, — висит опасная загвоздка... Чего было бы проще ударить сейчас на Дорогобуж, пока они не укрепились, да и с силенками на сегодня у них слабовато. — Но, взглянув на сводку наличия людей в своих дивизиях, грустно протянул: — И у нас тоже не густо. С такими силами наступать никак нельзя. Надо просить у Ставки хотя бы еще одну общевойсковую армию и один танковый корпус.