Испытание огнем

Томас продолжал двигаться, не отрывая взгляда от Минхо — тот бежал всего в нескольких шагах впереди. Томас перестал что-либо чувствовать: он больше не жалел Джека и не боялся, что навсегда может оглохнуть. Его не волновала судьба друзей. Царящий вокруг хаос словно вымыл из него все человеческое, оставив звериные инстинкты. Уцелеть — вот единственная задача. Добраться до здания, войти внутрь. Пережить этот день и дождаться следующего.

Прямо перед лицом взорвалась вспышка белого света, и Томаса вновь отбросило назад. На лету он кричал, пытаясь сгруппироваться. Молния ударила в то место, где находился Минхо. Минхо! От удара о землю будто разошлось и снова встало на место каждое сочленение в теле. Невзирая на боль, Томас вскочил на ноги и побежал; в глазах тьма мешалась с отпечатавшимися на сетчатке кляксами пурпурного света. И тут он увидел огни.

Томас не сразу понял, что перед ним: в воздухе, словно волшебные, плясали против ветра объятые пламенем прутья. Потом они обрушились на землю огненной кучкой, и Томас метнулся к ним.

Это был Минхо. Одежда на нем горела.

С криком, отдавшимся в черепе острой болью, Томас упал на землю рядом с другом. Благо, удар молнии сделал почву рыхлой, и Томас, зачерпнув полные пригоршни, принялся засыпать Минхо, стараясь попасть в самые яркие очажки пламени. Получилось! Минхо и сам помогал, катаясь по земле и гася пламя на торсе хлопками ладоней.

Несколько секунд — и огонь погас, оставив лишь обугленную местами одежду и сильные ожоги. Томас лишний раз порадовался глухоте: иначе не стерпеть бы ему криков боли вожака — и рывком поднял Минхо на ноги.

Нельзя терять времени.

— Идем! — проорал Томас, и слово отдалось в мозгу беззвучным ударом.

Закашлявшись, Минхо поморщился, но все же кивнул и обхватил одной рукой плечо Томаса. Дальше они пошли вместе; правда, Томас почти тащил вожака на себе.

Вокруг продолжали вспарывать воздух и землю белые стрелы молний. Томас не слышал взрывов, но чувствовал вибрации телом, каждой косточкой. Сверкали вспышки, совсем рядом со зданием, к которому, спотыкаясь, плелись глэйдеры. Загорелось еще больше огней; два-три раза Томас видел, как молнии бьют в верхушку строения, высекают осколки кирпичей и стекол.

Тьма приобрела новый оттенок: больше серых тонов, нежели бурых. Значит, тучи сгустились, опускаясь ниже к земле и разгоняя пыльную бурю. Ветер чуть ослаб, однако молнии били с удвоенной силой.

Справа и слева — все в одну сторону — двигались глэйдеры. Их как будто стало меньше, хотя Томас не мог сказать наверняка, ибо толком ничего не видел. Он лишь заметил Ньюта, Фрайпана и Эриса — все, как и сам Томас, были напуганы и бежали, обратив взоры к цели, к близкому финишу.

Минхо споткнулся. И рука его соскользнула с плеча Томаса. Пришлось подбирать лидера. Обхватив его за пояс обеими руками, Томас полунес-полуволок Минхо. Прямо над головой прошла дуга молнии, подняв фонтан земли. Томас даже не обернулся. Слева упал один паренек — Томас не видел, кто это, и не слышал его криков. Справа упал еще один глэйдер и снова поднялся. Вспышка молнии спереди и справа. Еще одна — слева. Третья — опять впереди. Томас ненадолго остановился, чтобы проморгаться, затем поволок Минхо дальше.

И вот они достигли крайнего здания в городе.

В непроглядной тьме бури оно казалось серым: массивные каменные блоки, кирпичная арка, полуразбитые окна. Подойдя к двери, Эрис даже не подумал открыть ее — стеклянная, она была практически полностью разворочена. Ударами локтя Эрис снес последние осколки и жестом показал глэйдерам: проходите, мол, — затем проследовал внутрь сам, растворившись в царящей за порогом темноте.

Когда Ньют оказался в вестибюле, Томас жестом попросил помощи. Ньют и несколько парней приняли Минхо и головой вперед втащили в здание.

Только потом Томас, все еще не оправившийся от яростного проявления чистой природной стихии, переступил порог, вошел во мрак дома.

В последний момент обернулся и увидел, как начался дождь, словно буря наконец решила восплакать от стыда за совершенные злодеяния.

Глава двадцать пятая

С неба лились потоки воды, будто Господь выпил целый океан и в ярости сплюнул его на головы глэйдерам.

Глядя на ливень, Томас просидел на одном месте как минимум два часа: съежившись у стены, усталый и весь больной, желая скорее обрести утерянный слух. Он понемногу восстанавливался: давление тишины на перепонки ослабло, ушел звон. Собственный кашель уже не казался просто вибрацией воздуха. Пробилась далекая, словно с той стороны сна, дробь дождевых капель. Похоже, глухим Томас навсегда не останется.