Испытание Эриксоном. Личность мастера и его работа

Эриксон. Когда имеешь дело с пациентами, упоминаешь нечто, смысл чего станет явен пациенту, может быть, через полчаса, а может, через неделю.

Зейг. Внедрение.

Эриксон. А что касается меня, то лучший способ выяснить, есть ли у вас братья (не показывая виду), заключается в том, чтобы начать хвастаться своим собственным братом.

Резюме

В тот день Эриксон изложил три случая фобий. Не думаю, что это случайно.

Еще до моего визита Эриксон знал о моем трепете, связанном с предстоящей встречей. Я встретился с двумя его коллегами, Робертом Пирсоном и Кэй Томсон, на конференции, которую посетил как раз перед встречей с Эриксоном. Впоследствии Пирсон позвонил Эриксону и рассказал ему обо мне (Pearson, 1982). Посредством своих историй о фобиях Эриксон выражал эмпатию в отношении моих скрытых страхов. Более того, он подсказывал мне позитивный выход: в каждом случае фобия неожиданно разрешалась. Подобным же образом меня тонко направляли к разрешению моих собственных страхов. Рассказывая о фобиях, Эриксон одновременно работал с моими ассоциациями. Не говорил напрямую, как мне следует думать. Наоборот, он создавал легкое давление, побуждающее меня думать в определенных направлениях. Возьмите тот пример, когда он побуждал человека рассказывать о его брате, рассказывая о своем собственном. Сначала я не понял значения данной техники. Тем не менее, вскоре я понял, что направление ассоциаций служит краеугольным камнем метода Эриксона. Часто психотерапия происходит на уровне предсознательных ассоциаций, на том уровне, где порождаются проблемы. Мышление пациента может быть постепенно изменено посредством направления ассоциаций. Этот метод побуждает пациента проявлять больше инициативы при осуществлении изменения.

Давайте рассмотрим еще несколько тем, возникших в ходе нашей беседы. Эриксон подчеркивал значение подходов здравого смысла, формирующих климат для изменения, основанного на личности пациента. Для того, чтобы усилить эффективность своего метода, он использовал драму. С одной стороны, он мог действовать косвенно (элиминированный шаг). Тем не менее, Эриксон устанавливал пределы, был решительным и требовательным. Наблюдение и утилизация минимальных сигналов имели огромную ценность. Не меньшую ценность представляло понимание пациента в его системе отсчета. Эриксон также делал акцент на позитивное. В контексте реальности он искал ресурсы, которые могут быть определены и развиты. Там, где другие разглагольствовали о значении жизненных сил пациента, Эриксон показывал, как можно реально их использовать.

В последующие два дня Эриксон рассказал истории, касающиеся личных и профессиональных тем, например: «Верь своему бессознательному», «Проявляй игривость и гибкость в терапии и в жизни», «Смотри страхам прямо в лицо». Кроме того, он рассказал семейные истории, направленные на традиционные ценности и собственные силы. Возможно, некоторый аспект его метода был связан с тем, чтобы помочь мне на определенной стадии развития. В те времена я был молодым человеком, подумывающим о создании собственной семьи.

День второй, 4 декабря 1973 г.

(Эриксон явно испытывает боль. Он с трудом пересаживается из коляски в рабочее кресло. Его голос слаб.)

Эриксон. Вчера я забыл рассказать вам одну вещь. Очень важен расчет времени. Когда вы разговариваете с пациентом и хотите, чтобы он признал общий знаменатель, или стремитесь стимулировать воспоминания с его стороны, то пытаетесь так рассчитать по времени произнесение фразы, чтобы сказанное вами поразило его в самый нужный момент.

Знаете, сегодня я буду медлителен. Со вчерашним пациентом мне пришлось очень аккуратно рассчитывать время, а когда рассчитываешь сам, создаешь напряжение. В результате я не мог расслабить мышцы и всю ночь страдал от нескончаемых сокращений мышц и жестокой боли. Видите ли, у меня спинной артрит, радикулит, миозит, тедосиновит и подагра. Мои руки, колени, седалищный нерв, нога, правая стопа, голова… Во всем я ощущал неловкость. У меня одеревенела шея. Поэтому сегодня я буду медлителен.

Теперь, встретившись со мной, вы наконец нашли ответ на тот тревожный вопрос, который задали Пирсону и Томсон.

Зейг. Что за вопрос?

Эриксон. Что мне делать, когда я встречу его?

Зейг (смеясь). Это был очень тревожный вопрос. В тот день, когда я разговаривал с доктором Пирсоном, я был испуган.

Эриксон. Чем? Я сижу в инвалидной коляске и не могу вас преследовать. У меня нет таких мускулов, чтобы бросить вас на пол.

Зейг (растроганно). Доктор Эриксон, вы меня просто невероятно поражаете.

Эриксон. Ну, единственное, что я могу сказать по этому поводу, это то, что мне, наконец, удалось произвести впечатление на своих детей.

Зейг. Простите?

Эриксон. Мне, наконец, удалось произвести впечатление на своих детей. Они всегда считали меня всегда слегка отсталым. Психически отсталым.