Испытание

И я начинаю рассказывать о том, что такое имя и зачем оно нужно, при этом стараясь не расспрашивать слишком много, потому что ребенок может испугаться. А говорящая со мной – явно ребенок: пусть я и не знаю, как она выглядит, но общается вполне по-человечески. Может быть, это особенность расы?

– А если позвать твоих родных, как думаешь, они откликнутся? – интересуюсь я у нее.

– Ну… наверное… – с задумчивыми интонациями говорит девочка, на вопрос об имени не ответившая ничего.

– Тогда мы попробуем позвать, хорошо? – спрашиваю я ее мнение.

– Да-а-а-а! – радостно отвечает мне малышка.

– Витязь, прямой на базу, – командую я. – Сигнал «потерялся ребенок», характеристику сигнала – из нашего общения. Просьба – повторить всеми ретрансляторами.

– Сигнал отправлен, запрос с базы, – информирует меня Витязь.

– Давай, – улыбаюсь я и объясняю девочке: – Сейчас я поговорю с другими людьми, но это не тайна, поэтому ты все услышишь.

– Я и так услышу, – хихикает ребенок.

– Витязь, вы где ребенка взяли? – интересуется у меня диспетчер, на этот раз человек, по интонациям слышно.

– База, у меня встреча тут произошла, – мягко докладываю я. – Ребенок потерялся, поэтому и сорок два, и просьба.

– Понял вас, – меняет интонацию офицер с далекой базы. – Сигнал будет передан с вашими координатами через две минуты.

– Ну вот видишь, – ласково говорю я ребенку, не отключая связь с базой. – Сейчас все-все люди позовут, и, если твои родные услышат, обязательно найдут тебя.

– Спасибо, дяденька Сергей, – отвечает мне детский голос. – А почему ты большой и железный?

– Это моя оболочка, – объясняю я, – а сам я мягкий и теплый.

Как обращаться с детьми, я знаю, все-таки Маша… Сейчас плакать не к месту. Любопытная девочка все продолжает меня расспрашивать, я же с ней разговариваю так, как будто она рядом сидит. В этот момент вверху экрана появляется бегущая строка, сообщающая о принятом сигнале о потерянном ребенке. Я знаю, что все человечество и наши друзья повторят этот зов несколько раз, и, если у малышки есть родные, то мы до них докричимся. Отметив, что в квадрат начинают прибывать корабли, я разговор, тем не менее, не прерываю.

– Ты голодна? – интересуюсь я у девочки.

– Немножко, – тихо отвечает она.

– А что тебе нравится есть? – спрашиваю ее, потому что ребенок же, далеко не все, что можно, ей нравится.

– Получена формула, – уведомляет меня Витязь. – Установлен контакт с кораблями контактной группы.

– Запроси у них вещество по формуле, а то у меня тут ребенок голодный, – мягко прошу я корабельный мозг.

Вот на такой вариант контакта, по-моему, никто не рассчитывал. В сторону неизвестного объекта отправляется капсула с искомым веществом, а я инструктирую ребенка на тему, как ее вскрывать. Это явно для нее сладость какая-то, судя по счастливому взвизгу. И вот в этот самый момент объектов становится больше.

– Это твои родные? – интересуюсь я.

– У нас немного другая структура общества, человек Сергей, – отвечает мне голос вполне взрослого разумного. – Но мы действительно несем ответственность за… ребенка. Мы благодарим человечество за заботу о нашем младшем. Вы достойны разговора.

Вот теперь, похоже, меня просто пошлют подальше, а разговаривать будут большие дяди и тети. Сейчас уже потихоньку подключаются и другие офицеры контактной группы, начиная постепенно объяснять, что мы такое, но взрослый разумный останавливает их.

– Человек Сергей очень хорошо рассказал о вас, – сообщает наш будущий друг. – Я хочу задать вопрос: наш младший просит о встрече, вы согласны?

– Конечно, да, – улыбаюсь я, и в тот же миг прямо в рубке передо мной появляется силуэт ребенка. Он светится серебристым светом, словно наполняясь постепенно чем-то густым и белым, будто стакан молоком.

Спустя несколько мгновений передо мной стоит девочка лет шести на вид, в светящейся одежде, отчего цвет ее рассмотреть сложно. Девочка с длинными серебряными волосами и такого же цвета глазами смотрит мне в глаза, а затем совсем по-человечески взвизгивает и бросается обниматься. Я сразу же беру ее на руки, как-то само собой это получается, а она обнимает меня за шею.

– Ты хороший, – сообщает мне ребенок на всеобщем языке, что меня уже не удивляет. – Я буду с тобой дружить.

– Давай я тебя назову? – предлагаю я девочке.

– А давай! – хихикает она.

Интересно, она разговаривает так, как будто выросла среди людей, и эмоции использует похожие, и сама речь специфическая для младших. Загадка, получается. Но нужно ее еще и назвать… И тут снова оживает мой дар, буквально заставляя проронить одно-единственное имя.

– Будешь Машей? – негромко спрашиваю я.

– Ты даешь мне имя… очень дорогое тебе имя… – ее взгляд сейчас совсем недетский. – Я буду Машей, братик.

Я едва сдерживаю себя, потому что эмоции, ведь малышка только что повторила Машкины интонации. А новопоименованная Машка обнимает меня за шею, замирая в такой позе. Мне ни о чем не думается, я просто глажу ее. Так же, как и Машу гладил, глажу и будто желаю согреть малышку.

– Можно я буду к тебе приходить? – тихо спрашивает она.