Испытание

– Сделал что? – Но через пару секунд до него доходит, с кем он говорит – и на что способен Хадсон, – потому что его глаза вдруг широко раскрываются. – Погоди, ты хочешь сказать, что… – Рафаэль осекается, подыскивая слова.

– Ты обратил этих волков в пыль? – подсказывает Мекай.

– Тебя это удивляет? – спрашивает Хадсон, тяжело дыша. – Я же уничтожил целый стадион.

– Да, но как раз это было не так уж трудно, – вставляет Лайам. – Даже Джексон мог бы сделать такое…

– Спасибо за доверие, – невозмутимо замечает Джексон, а Хадсон добавляет:

– Начал за здравие, а кончил за упокой.

Но Лайам слишком ошеломлен, чтобы извиняться перед моей бывшей парой… или перед нынешней. Вместо этого он поворачивается, оглядывает вестибюль и говорит:

– Он обратил этих волков в пыль, Джексон. Он просто… – Он изображает рукой взрыв.

Когда Хадсон так и не разгибается, я опускаюсь перед ним на колени, приподнимаю его голову, заглядываю ему в глаза, и от того, что я вижу в них, у меня разрывается сердце. Но не от муки, которую я вижу в их глубине, а от того, что в следующее мгновение он моргает – и боли в его глазах как не бывало, ее место занимает холодная темная стена. Мне становится ясно, что Хадсон пытается скрыть свою боль не только от меня, но и от себя самого.

– Они целились в Грейс, – бормочет Хадсон, как будто это объясняет все.

Сколько я его знаю, он старался не использовать свою огромную силу против кого-либо. Разрушить здание? Конечно. Уничтожить лес? Само собой. Опустошить остров? Да, если иначе нельзя. Но сегодня он в мгновение ока прикончил тех волков – не одного, а несколько десятков. И, не колеблясь… спас меня.

От этой мысли у меня пресекается дыхание. Я чувствую себя ужасно – от того, что столько людей погибло в этой жуткой войне, которую развязал Сайрус, и еще ужаснее от того, что Хадсону пришлось это сделать и что он сделал это, чтобы защитить меня. А я не смогла его защитить, хотя именно в этом и заключается моя главная задача как его пары. Убийство всех этих волков надломило его, да и меня вместе с ним. Никто не знает, что мы сейчас пытаемся собрать осколки наших душ, и они продолжают спорить вокруг нас.

– Они точно целились в нее, – соглашается Флинт, сощурив глаза. – Но почему именно в нее?

– Отец Луки сказал, что Сайрус хочет заполучить ее, – напоминает ему Иден.

– Разумеется, мой отец хочет, чтобы Грейс убили, – резко бросает Джексон. – Разве он в состоянии смириться с тем, что у кого-то есть сила, которую он не может взять под контроль? Тем более, что теперь у Грейс есть Корона? Он будет охотиться за ней, не жалея сил.

– Это не новость, – говорю я, надеясь немного успокоить их всех, чтобы сама я могла сосредоточиться на Хадсоне. – У него всегда был зуб на меня.

– Одно дело иметь на тебя зуб и совсем другое – хотеть убить тебя, чтобы высосать из твоего трупа всю магическую силу до последней капли, – отзывается Джексон. – Первое нормально, а второе свойственно социопатам. С тем же успехом на тебе можно было бы нарисовать огромную мишень.

– А я не понимаю, почему мы вообще все еще здесь, – замечает Мекай, саркастически вскинув брови. – Ведь Сайрус, скорее всего, отправил сюда не одну группу своих приспешников.

– Да, наверняка, – соглашается Дауд и смотрит на лестницу, где меньше минуты назад находились эти волки.

– Они были из твоего логова? – тихо спрашиваю я.

– Нет, – шепчет он.

От этого мне не легче – и Хадсону тоже, судя по выражению его лица.

– К черту сборы, – говорит Флинт, вглядываясь в горизонт в поисках признаков приближения других сверхъестественных существ. – Нам надо скорее убраться отсюда.

– Все, что нам может понадобиться, мы сможем купить в каком-нибудь безопасном месте, – соглашается Иден, подойдя к одному из окон на южной стороне замка и ища глазами тех, кто, возможно, готовится нас атаковать.

– Есть ли сейчас где-то это самое безопасное место? – тихо спрашивает Байрон. – Если Сайрус сумел настроить против нас даже Мэриз, то кому мы вообще можем доверять?

Это ужасный вопрос, и даже думать о нем мне невыносимо – ведь нам некуда податься, нет ни одного места, которое мы могли бы назвать домом. Все тратят последние минуты в Кэтмире на то, чтобы обсудить, куда мы сможем отправиться отсюда, и я решаю дать им обговорить этот вопрос без моего участия, чтобы сосредоточиться на Хадсоне. Я обхватываю его щеку ладонью.

– Со мной все хорошо, – пытается уверить меня он и, выпрямившись, поворачивается и смотрит в окно. Но рука, которой он ерошит волосы, заметно дрожит.

– Нет, не хорошо. Но будет хорошо, – шепчу я, глядя вместе с ним на серое небо. Оно кажется таким же пустым, как коридоры Кэтмира этим утром, но это ничего не значит, ведь любая ведьма или ведьмак, которым доводилось бывать в Кэтмире, могут открыть портал прямо посреди холла – или в любом другом месте школы. Не говоря уже о том, что сюда каким-то образом проникла целая стая волков, а мы ничего и не заметили.

Но об этом можно будет подумать позже, а сейчас все мое внимание сосредоточено на моей паре.