Испытание

Ерунда. Он контролирует ситуацию, волноваться не о чем, ее очень хорошо охраняют. И все-таки, мужчина испытал невольную благодарность за то, что девушки встали на ее защиту. И самое главное – ОНА вступилась за нее. ОНА…

ОНА. Опять училась крутить попкой, чтобы свести его с ума. Такая тонкая талия, кажется переломится… Мммм…

С Арсением творилось что-то странное, что-то, с чем он желал бороться всеми силами и одновременно всей душой жаждал отдаться в его власть. Нового, пугающего, запретного.

Почему эта женщина так занимает его мысли, почему… Мужчина заставлял себя не думать о ней, зарывался в бумажные пирамиды документов и юридические хитросплетения, а мысли о ней все равно врывались в его сознание в самые неподходящие моменты. Договаривается с поставщиками, и вдруг всплывает перед глазами ее улыбающееся лицо, или еще хуже… это уж совсем выбивало его из колеи… моменты их близости. Он начинал задыхаться, будто тонул в волнах томления. Сладкие судороги… Будь они прокляты! Как девственник-старшеклассник, мечтающий об училке! Будь оно все проклято…

Но доверенный не закончил доклад, у него было еще несколько новостей и Арсению пришлось вернуться в реальность из своих размышлений.

– Номер 44 утром ходила к номеру 6. Кофе пили. Ушла нагруженная косметическими средствами.

– Это хорошо. Номер 6 самая разумная дама в моей коллекции, общение с ней пойдет новенькой на пользу. Да и то, что она начала контактировать с остальными без проблем, тоже хорошо. Номер 44 удачное приобретение, не находишь?

Доверенному ничего другого не оставалось, как согласиться, тем более, что это была правда.

– Зато номер 45, к сожалению, продолжает создавать проблемы.

– Увы, но это пройдет. Говоришь, она была молчалива сегодня, не доставала всех истериками?

– Да, она молчит. Но я бы не стал доверять ее мнимому спокойствию, слишком уж взгляд у девушки нехороший. Скорее всего, она будет вынашивать планы мести и выжидать момент.

– А вот мы за ней и проследим. Как только проявит себя, так и получит то, чего заслуживает.

Доверенный вздохнул, какая жалость, что у него никогда не хватит денег, чтобы купить себе эту рыжую тигрицу, она ему так нравилась… Но, сделав непроницаемое лицо, мужчина преподнес самую неприятную новость:

– Номер 18 вчера ночью отправила послание и получила ответ.

Арсений напрягся и внутренне как будто завибрировал. Пошло дело, завертелось! Им овладело непонятное предчувствие удачи. Почему удачи, какой? Странно…

На мужчину нахлынуло сразу несколько разных чувств, одновременно и радуя его, и настораживая, и повергая в трепет. Пока читал копии их записок, чувствовал себя, словно охотничья собака, сделавшая стойку над дичью. Азарт тут же захлестнул его с головой, досада, оттого, что худшие предположения все-таки оправдываются, но и невероятное облегчение, что не придется больше проходить через это, вызывать ее к себе в кабинет.

Да, она сама с готовностью становилась на четвереньки, сама тянула дрожащие от нетерпения руки к его одежде, призывно облизывая губы, умирая от желания. И он тоже в эти моменты умирал от дикого, примитивного, пещерного желания подмять, раздавить своим телом, размазать ее по столу… Но потом ему было противно, а она… Про нее и говорить нечего, она презирала и ненавидела себя и его, и если бы могла – убила.

Номер 18 была для него… Барьер, приз, самоутверждение, этап, если хотите.

Арсений добивался ее в постели дольше всех, она никак не поддавалась, сопротивлялась и его страсти, и своей собственной. Но зато когда крепость пала… Под конец он был уже на грани, совсем как дикарь первобытный… Ему удалось, он смог своей необузданной страстью и дикой нежностью разжечь этот костер так, что холодная гордячка заполыхала, отдалась, наконец, на милость победителя.

Мужчина вспоминал те дни с улыбкой. Да… Анна оказалась в постели разъяренной дикой кошкой. Их страсть высоко горела… Несколько дней, несколько дней она не выпускала его из спальни. Арсений вздохнул. Все когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот гон, и он поместил девушку к остальным. Удовлетворил ее страсть, насытил, удовлетворил свою страсть, насытился ею, а потом спрятал это "острое блюдо" в "хранилище".

Разве виноват он в том, что она вместе со страстью отдала ему сердце? Разве ему нужно было ее сердце? Ему от любой из них нужно тело и покорность, а если сердце рабыни пошло бонусом, очень хорошо, но он-то здесь при чем?! Все было бы замечательно, но Анне почему-то втемяшилось, что она должна бороться за него. За его любовь! Не испытывал он к ней любви, не испытывал. Ни к кому не испытывал. Что вообще такое, эта любовь?

С того-то и началась между ними негласная война, закончившаяся его охлаждением. Сначала она пыталась стать единственной, потом единственной среди всех – любимой. Потом примирилась с тем, что она одна из многих, и теперь он просто с удовольствием трахал ее, иногда. Вот, в общем-то, и все. И известие, что он избавлен от необходимости вызывать ее днем, принесло странное ощущение свободы. Словно камень с души свалился.