Исправляя ошибки

Марат перевернул меня на живот и целовал спину, пока его член скользил во мне, задевая какие-то новые немыслимые точки. Я скулила в подушку, пропитываясь удовольствием до мозга костей. Наслаждение проникало через кожу, смешивалось с кровью и разбегалось по всему телу, чтобы потом собраться в одном месте и взорваться изнутри.

Утренний оргазм был особенным – длинным, тягучим, почти ленивым. Он все никак не отпускал меня, заставляя комкать простынь и зажмуриваться.

Когда я все же открыла глаза, Марат лежал рядом на боку и смотрел на меня. Он улыбался. Наглый довольный котяра.

– Все хорошо? – спросил он.

Я замычала нечто положительное, заставляя Марата улыбаться еще шире.

– Прости, что растолкал. Могли бы поспать еще.

– Не могли. Он ведь встал, – поддела я, отыскивая под одеялом член Марата.

– Рад, что ты не злишься.

Как я могла злиться на него? Марат чмокнул меня в нос и перевернул на бок, притягивая к себе.

– Я совсем не почувствовал разницу после головы Дана, – выдал этот умник, заставляя меня краснеть и прятать лицо в ладонях.

– Марааат, – протянула я. – Замолчи.

– Почему? – невозмутимо спросил он. – Вчера мы вроде все обсудили. Тебя не смущала эта тема.

– Смущала, но ты снял напряжение. Ртом…

Марат убрал мои руки в стороны.

– Я был рад помочь. Но каждый раз нырять и пилотировать будет проблематично. Тебе придется научиться разговариваться со мной так.

Он расцеловал мои алые щеки. Его губы сделали меня смелее. Я пообещала:

– Буду стараться.

– Мне показалось, тебя заводят эти разговоры.

– Заводят, – призналась опять, не пряча глаза.

Возбуждение снова зарождалось внутри, перемешиваясь с душевным теплом.

– Это было очень больно? – Марат продолжал допрос.

– Нет, я же сказала.

– Я не про секс. Про Даниса. Рожать было больно?

Я закусила губу, но тут же напомнила себе быть честной и говорить Марату все. Или почти все.

– Рожать нормально, но восстанавливаться потом тяжело. Особенно, когда меняешь машины такси, убегая через три области с новорожденным.

Казаев убрал у меня с лица прядь волос и погладил по скуле.

– Не представляю, как ты это сделала.

– Я тоже. Но тогда мы просто бежали – это было самое главное.

Я уткнулась лицом в грудь Марата. Он гладил меня по волосам, что-то громко думал. Я чувствовала, как в воздухе висит недосказанность.

– Хорошо, что все зажило, – сказал он наконец.

– Пожалуй.

– Ты правда не кончала ни с кем до меня?

– Полируешь свое эго? – усмехнулась я. – Правда.

– Ни один парень не смог? Что за бойфренды у тебя были?

– У меня был только один до тебя, – проговорила я.

Был хороший момент, чтобы рассказать о Жене и особенностях нашего брака, а потом и о Дане. Я собиралась с мыслями, но Марат перебил настрой откровений.

Он перевернул меня на спину и заглянул в глаза. Я утонула в нежности и безграничном обожании.

– Я тоже люблю тебя, Саш. Никогда не верил в такое дерьмо, но, похоже, влюбился в тебя с первого взгляда, а потом все только усугублялось. Вряд ли ты поверишь…

Я положила палец ему на губы, запрещая дальше оправдываться.

– Я верю. У меня то же самое. Я не слушала свое сердце перед этой проклятой свадьбой, наделала столько ошибок. Думала, деньги сделают счастливой, защитят. Прости меня, пожалуйста.

Теперь Марат зажал мне рот.

– Хватит извиняться, котенок. Надо просто исправлять все эти ошибки. Мы сможем, клянусь. У меня есть план.

Я поцеловала пальцы Марата, и он застонал, прильнул ртом к моим губам.

– Что за план? – спросила я, когда он позволил мне снова дышать и говорить.

– Мой отец возвращается сегодня. Он может максимально ускорить возню с заграничными документами для тебя и Дана. Поживете немного на Кипре.

У меня открылся рот, но слов не нашлось.

– Я помогу тебе там с жильем. Думаю, это не самая большая проблема.

– Проблема? – повторила я за ним, как диктофон.

– Да, найдем там квартиру на время. У тебя отлично продвигаются дела с рекламой. Будешь работать и гулять с Даном на побережье. Ему полезен морской воздух. Мама меня постоянно таскала на море, после…

– На море?

Я никак не могла перестать попугайничать. Слова Марата звучали чертовски хорошо. Но сейчас, именно в этот момент, в этот день, в это утро они причиняли много боли.

– А ты? – хрипло проговорила я, с трудом подбирая слова. – Ты уедешь с нами?

– Нет, я вернусь в Москву, попробую решить что-то с Женей. Еще не знаю, как, но…

– Ты ничего с ним не решишь, – обреченно перебила я Марата. – Это невозможно решить. Хотя… Твое решение я поняла. Ты просто отошлёшь нас подальше, с глаз долой. Отлично, Марат. Молодец. Нашел выход из положения. Поздравляю.

Я выбралась из его объятий и пошла искать свои вещи, чтобы одеться. Находиться с ним в постели голой после такого совершенно не хотелось. Мои шорты нашлись у стойки. Я натянула их. Там же валялась майка Марата. Я не побрезговала ею, чтобы не копаться в ящиках и не будить Дана.

Марат, конечно, притащился за мной. Он тоже уже натянул трусы и спортивные брюки, но оставался с голым торсом. Я старалась не обращать внимания на его обалденный рельеф. От вожделения спасала злость.

– Саш, ты чего обиделась? Я пытаюсь помочь.