Исправленное издание. Приложение к роману «Harmonia cælestis»

Ресторан Западного вокзала, 13.00. День, можно сказать, пропал. Он докладывает о Б. Э. и его жене. Они бывали у нас (самоцензура) <не помню уже, что я имел в виду, то есть что мне, писателю-реалисту, следовало бы сказать, будь во мне достаточно искренности и смелости; похоже, мне изменяет даже былая трусливость!>, в романе «Фанчико и Пинта»[31] я даже написал «о них» несколько замечательных страниц. Бывали — в смысле их заманил отец.

Примечание: Данное поручение агент получил в Будапештском отделе политических расследований по устной просьбе ст. лейтенанта Фаркаша. Что значит по устной? Он был там? Вошел в это здание? И вернулся? Боюсь, товарищу Тоту придется еще удивиться, когда выяснится, что мой фатер — его начальник. Тысяча чертей [вот бляди].

И опять ой-ой-ой (этими ойойоями скоро можно будет Дунай прудить). Мероприятия: Один экземпляр донесения предполагается направить (…) в 5-е отделение к-ну Фаркашу (так он капитан или старший лейтенант?!), поскольку мы занимаемся его разработкой в плане вербовки. (Разработкой Э. Б., конечно.) Ну и ну. Я в принципе уже верю, что вербовка им удалась — с какой стати ему быть сильнее моего отца. На вид сильнее и крепче был мой отец. Но это на вид. Интересно бы знать, удалось ли им завербовать его. И если да — то надо ли посвятить в это его сына? Как бы покаяться… Ерунда. Какое мне дело? И вообще, лучше было бы всех оставить в покое. То есть всех, кого можно. Меня, например, нельзя. Как и моих бедных братьев.

Бог ты мой, как много я разглагольствовал о том, сколь интересен мир, о своей космической и спасительной или, во всяком случае, дающей смысл жизни страсти познания! И о том, что какая мол разница, кто наши герои и кто предатели, они — наши, и тем делают нас богаче. Получай же, на хуй, свое богатство! Вот он, твой интересный мир! Уж не знаю, что может быть интереснее?!

Здесь же подшит более старый, датированный 28 июля документ, составленный Тотом, о контактах с информатором под конспиративным именем Чанади. (…) чтобы иметь возможность поддерживать связь даже в случае непредвиденных обстоятельств, мы договорились о следующих формах и способах.

Со стороны оперработника: Поскольку информатор регулярно занимается переводами и преподаванием языков, я буду сообщаться с ним по почте, а при чрезвычайных обстоятельствах — по телеграфу; текст такой: Дорогой Матика, в связи со срочной работой жду тебя (в такое-то время), Чанади. Адрес: и далее следует наш адрес и (доброе) имя моего отца, фамилия почему-то через «sz». При получении такого письма мы встречаемся в заранее обусловленном месте во время, которое в данном письме указано.

Со стороны информатора: В случае необходимости во внеочередной встрече инф. должен позвонить по номеру… [после долгих, мучительных колебаний я все же набрал указанный номер и назвал добавочный; женский голос — который я, наложив в штаны, по-идиотски идентифицировал как «типичный для кадаровского режима», — сообщил мне, что абонента дать будет затруднительно, так как это квартира; вот почему вместо номера я поставил отточие] и попросить своего куратора. Если последнего нет на месте, инф. должен оставить для него сообщение под конспиративным именем. Тот же способ используется, если инф. не может явиться на встречу, в этом случае он называет дату и время, когда он сможет прийти. Место встречи в письме или по телифону (sic!) ни в коем случае не сообщать, имея в виду, что таковым является либо место регулярных встреч, либо место, условленное на последней встрече.

Ну вы хитрецы, бляха-муха!