Исправление повесы

— Я очень люблю Руперта, но, если на то пошло, я живу в каретном сарае, под другой крышей. И ни в чьем распоряжении не нахожусь. — Она сунула ему в руки свой пустой стакан. — Спокойной ночи, мистер Сетон. — И, не произнеся больше ни слова, она бросилась через холл в кухню, захлопнув с размаху за собой дверь.

— Что стряслось? — изумленно воззрилась на нее Бренда, складывающая посуду в мойку. — Кто-то там тебе перышки взъерошил?

— Это уж точно, — в бешенстве бросила Лаури. — Кофе нет, Бренда? Я помогу тебе убрать со стола.

— Сейчас сделаю, дорогая, — ответила Бренда, наполняя чайник. — От помощи не отказалась бы. Через полчасика за мной должен зайти Терри — не хотелось бы заставлять его ждать.

— Терри? — переспросила Лаури со смехом. — А с Уэйном что случилось?

Бренда подмигнула, взъерошив завитки своих светлых волос.

— Чего он не знает, о том горевать не будет, разве не так?

Еще через несколько минут Лаури кралась по дорожке, обсаженной по обе стороны перголой, к каретному сараю. Она вступила в свое убежище со смешанным чувством облегчения, благополучно избавившись от настырного мистера Сетона, и сожаления, что так и не удалось пообщаться с Адамом. Что было глупо, говорила она себе, выбираясь из черного платья. Потому что когда он не уделял времени Кэролайн, то был с огненно-рыжей гривой, и наоборот. Она смыла косметику с лица, смазала кожу кремом, расчесала гребнем заметно отросшие волосы и влезла в ночную рубашку, накинув сверху ярко расшитое шелковое кимоно — рождественский подарок отца и Холли. Закончив приготовления ко сну, она почувствовала, что спать совершенно не хочет. Облокотившись о подушку, она взяла зачитанный томик «Нортангерского аббатства». Как правило, острый ум Джейн Остин действовал на нее умиротворяюще; устроившись поудобнее, она постаралась выбросить из головы мысли об Адаме и настырном мистере Сетоне и погрузилась в чтение.

Она уже добралась до середины первой главы, когда стук в дверь вернул ее к действительности. Спрыгнув с кровати, быстро приведя себя в порядок, она пошла через кабинет к входной двери, будучи уверенной, что это Сара или Руперт по какому-нибудь делу. Она открыла дверь и вскрикнула от ужаса: в распахнутую дверь ворвался Гай Сетон. Оттолкнув Лаури в глубь кабинета, он захлопнул за собой дверь и остановился; вид у него был такой дикий, что Лаури замерла от ужаса.

— Ну-ну, Лаури, — проговорил он угрожающе. — Это не по-дружески. А мне так нужна забота и ласка, моя дорогая.

— Вы явились не по адресу. Здесь вам делать нечего.

— Так-таки и нечего? Я же предложил проводить тебя. Но вот ты и дома, и я тоже. Устроим вечеринку! — Он двинулся в ее сторону, на сей раз его болезненная возбужденность чувствовалась столь явственно, что Лаури готова была ударить себя за то, что не поняла раньше, в чем дело. Ее нежелательный визитер был, несомненно, под действием чего-то гораздо более опасного, чем шампанское.

— Гай, ради Бога, — пролепетала она, пятясь от него, пытаясь еще при этом изобразить на лице подобие улыбки. — Уже поздно, и я устала…

— Вот и пойдем в постельку, — грубо заявил он и двинулся к ней.

Лаури боролась изо всех сил, но, несмотря на свой субтильный вид, Гай Сетон оказался на удивление силен. Ему удалось втащить ее, как она ни отбивалась руками и ногами, в спальню и повалить на кровать. Обезумев от ярости, Лаури изворачивалась ужом, ногти ее раздирали ему физиономию, она впилась зубами в его губы. Гай взвыл от боли и отпрянул, сжав кулаки. Лицо его было исцарапано. И вдруг он без звука оказался распростертым на полу, сбитый с ног мощным ударом Адама Хокриджа, который, даже не взглянув на потерявшего сознание Гая, перешагнул через него и заключил Лаури в свои объятия.

— С тобой все в порядке? Этот подонок не покалечил тебя?

От нервной дрожи у Лаури зуб на зуб не попадал, и она никак не могла объяснить ему, что, кроме пустячного синяка и страшного испуга, с ней ничего не случилось.

— Как… ты… узнал? — наконец вырвалось у нее.

— Кэролайн решила ехать домой и хотела, чтоб ее чертов братец отправился с нами. Когда мне не удалось его отыскать, я стал соображать, где он может быть, и, слава Богу, додумался, — со злостью закончил он и снова привлек к себе Лаури. — Ты говоришь правду? Он… не причинил тебе ничего такого?..

Лаури вся вспыхнула.

— Если тебя интересует, не изнасиловал ли он меня, так я тебе говорю — нет! И я не приводила его, честное слово, — из глаз ее полились слезы. — Я просто не поняла, в чем дело. Он весь вечер лип ко мне как банный лист. Под конец я не выдержала и сбежала. А он… — всхлипывала она, — а он пришел сюда. Вот как было, остальное видел сам.

Адам прижал ее к себе и гладил, словно это была маленькая Эмили.

— Ну, успокойся, все позади. Позвать Сару?

— Да ты что! И не вздумай Руперту хоть слово сказать. — Ее даже передернуло от одной мысли об этом. — Ты же его знаешь, вспыхнет как порох. Пусть прием пройдет нормально. — Ее трясла нервная дрожь. Она с трудом сдерживала рыдания, и Адам крепче обнял ее.