Это был прозрачный намек на полное нежелание сотрудничать, но Тунгранг-инг заранее знал, что переговоры будут трудными.
— Тем не менее, этот человек не имеет ничего против того, чтобы окружающие звали его именно по этой кличке. Если хотите, можете ее назвать вторым именем.
— Если человек покинул наши края, значит, он полностью свободен. В частности, он свободен в выборе имени.
— Вероятно, не так уж много людей покинуло ваши горы за последний год. Дайте хотя бы их список.
На этот раз в голосе Великого Князя прозвучали почти незаметные нотки презрения:
— У нас никто не составляет подобные списки. А если бы и составляли, все равно они немногого стоят. Как можно узнать, поехал человек на один день или на один месяц? А главное: нужно ли это узнавать?
— Уверяю вас, что нам это очень нужно.
— Это внутреннее дело Академии, мы не вмешивались в них ранее и не намерены вмешиваться впредь.
Такое заявление представляло собой уже не намек, а прямой отказ в предоставлении подобного рода услуг. И все же посетитель проявил упорство.
— Мы понимаем, что составление такого списка — работа, и за эту работу мы готовы должным образом заплатить.
В голосе Великого Князя прибавилось холода:
— Не все в этом мире продается.
Тунгранг-инг решился пустить в ход резервы.
— Вы не можете не понимать, что ваша позиция вызовет неудовольствие Академии.
— Не Академии, а всего лишь академика Рухим-ага.
— Это так, но у него большое влияние. В частности, он весьма озабочен поддержанием стабильности общества.
Это была уже почти открытая угроза. Ответ Великого Князя оказался еще менее дипломатичен:
— Более пяти тысяч лет тому назад в куда более благоприятных условиях Академии не хватило сил уничтожить мой народ. На сегодняшний момент не все члены Академии до такой степени обеспокоены сохранением стабильности. В результате сейчас у нее нет ни возможности, ни желания что-либо предпринимать против нас.
Посланец Рухим-ага понял, что переговоры ничего не дадут. И он распрощался с Великим Князем в самых учтивых выражениях.