Исправление настоящего (СИ)

— Ты иди, дочка, веселись… Хочется побыть одному немного, я скоро буду.

— Обещаешь? — чмокнула она его в щеку, оставляя наедине со своими мыслями.

— Я когда тебя обманывал, — улыбнулся грустно он, сразу как-то обмякнув и постарев еще на десять лет в одночасье; еще больше поседев и став таким домашним старичком, которому только и осталось, что, закутавшись в теплый плед, покуривать трубку на террасе, созерцая за всем уже со стороны, не вмешиваясь больше в происходящее. Умер Вадим Сергеевич Погорел через несколько месяцев после всего этого, пережив зиму и дотянув до весны, когда земля снова зазеленела листьями, так и не смерившись со смертью друга и предательства еще кое кого из близких. С сигаретой во рту, со старенькой черно-белой фотографией в одной руке и недопитым виски в другой, закутавшись по самое горло в шотландский плед. На фото они с Иваном снялись в студии одного провинциального городка на западе России, куда были направлены служить сразу после Афгана. Он старший лейтенант, а Иван капитан, и оба еще такие молодые-молодые, у которых вся жизнь еще впереди. Эльза чувствовала, что он долго не протянет, как не бодрился и как искренне ей не радовался. Так и ушел с сигаретой во рту, прищурившись чему-то своему на качалке, полностью утратив весь интерес к этой жизни. И снова оказался на дороге, но только уже один и не в толпе только что представившихся, которая змейкой убегала в зеленое поле под лучезарное небо. В отличном белом костюме и фетровой шляпе с широкими полями, молодой и красивый, он просто шагал вперед к горизонту, где и должен был встретиться со своими. Простив всех, кто его предал и подставил, включая и Киру. Кто он такой, чтобы судить или хотя бы осуждать, думал он по дороге. Не суди, да не судим будешь. Любил ли он ее еще? Неизвестно, но и камня за пазухой тоже не держал, Бог ей судья и только перед ним все мы в ответе. Так он думал, и ему было хорошо. И когда на дороге показался Иван, который, кстати, тоже был весь в белом и вел за собой двух шикарных черных коней, он этому даже не удивился.

— Долго же ты добирался, — укорил он его хмуро.

— Не дольше, некоторых, — ответил ему тот, улыбаясь и помогая взобраться на коня.

После чего уже только стук копыт, да выбитый из-под них мелкий гравий, поднятая песочная пыль и уносящиеся вдаль два великолепных всадника — Свет и День, без которых этим миром и в самом деле правили бы только Темень и Ночь!

ПОСЛЕ…

После похорон отца Эльза как-то сразу повзрослела, продала дом, который ей купила Кэт и уехала жить за границу, подумывает закрепиться там постоянно и даже об открытии своего ресторанчика. Кэт отошла от дел и переехала на постоянное жительство в Англию и теперь навещает частенько ее в Ницце. Екатерина Клинова так и не поправилась, неизвестно, что там вытворял с ней этот изверг, но после всего пережитого она перестала воспринимать себя русской актрисой и всем говорила, что она очень состоятельная особа и что даже когда-то была миллиардершей. Бред ее всерьез не воспринимали, но и не переубеждали. Не плакала, это уже было хорошо, а с питанием и содержанием у нее всегда было все отлично. При ней всегда был ее Ежик, который вообще не отлучался от нее ни на шаг. Ему даже предложили восстановить свой диплом и состоять при ней уже в качестве специалиста с приличным окладом, но он почему-то наотрез отказался от этого заманчивого предложения, предпочтя должность мусорщика, чтобы уж совсем не быть нахлебником. Осенью он греб листья во дворе, зимой убирал снег, летом следил еще и за водой в бассейне, в который больная за все время не окунулась ни разу, и еще следил за порядком в домике, не доверяя никому мытье полов. Пыль, правда, не вытирал, этим занимались две его помощницы, но он и так взвалил на себя выше крыши. Остальные в пансионате лишь пальцем вертели возле виска, мол, что с психа возьмешь, не буянит и то хорошо. Как-то, еще в самом начале своего здесь пребывания, подговорив охранника, чтобы тот привез ему водки, он немного всех здесь погонял с диким ревом, размахивая газонокосилкой как булавой и изуродовав ей шикарный «Мерседес» главного врача, приезжающего сюда два раза в неделю для осмотра пациентки, а самому ему выбив зуб и посадив синяк под глаз, когда тот бросился защищать свою машинку, после чего спиртное здесь было запрещено. Охранника уволили, самого Свирепого Ежика несколько дней продержали в мягкой комнате и на этом все успокоилось. Свирепость с Ежика как рукой сняло, и он превратился в самого лучшего и добрейшего из всех живых, полностью сосредоточившись на своих обязанностях и больной, вбив себе в голову, что ее почему-то непременно хотят здесь извести или даже отравить. Все капельницы ставили только при нем, и лекарства она тоже принимала только в его присутствии, а еще он пробовал всю приготовленную пищу перед употреблением, что взять с психа.