Исповедник

Пацнер холодно взглянул на Габриеля и направился в кухню. Шамрон провел гостя в гостиную. Венецианец опустился на край дивана, остальные устроились вокруг него. Шамрон не стал тратить время на любезности и сразу перешел к делу:

– Когда вы будете в Ватикане?

– Я должен быть у Бронзовых врат сегодня в шесть часов вечера. Как обычно, отец Донати встретит меня и проводит на третий этаж в папские апартаменты.

– Вы уверены, что отцу Донати можно доверять?

– Я знаю отца Донати столько же, сколько и святого отца. Это человек абсолютной преданности.

Вошедший в комнату Пацнер вручил гостю чашку эспрессо.

– Нам необходимо встретиться с папой в такой обстановке, где он и его люди чувствовали бы себя достаточно удобно, – сказал Шамрон. – Его святейшество может сам выбрать любое устраивающее его место. Разумеется, необходимо соблюсти все меры безопасности. Нам также не хотелось бы, чтобы о нашем присутствии знали определенные люди из курии. Вы понимаете, что я имею в виду, синьор Тьеполо?

Венецианец поднес к губам чашку и энергично закивал.

– Информация, которую мы хотим передать святому отцу, весьма деликатного свойства. При необходимости мы можем поделиться ею с доверенным лицом папы, но в интересах его святейшества услышать все самому.

Тьеполо одним глотком проглотил эспрессо и осторожно опустил чашку на блюдце.

– Полагаю, было бы нелишним, если б я имел некоторое представление о характере этой информации.

Шамрон замялся, поморщился, покачал головой, затем подался вперед.

– Речь идет о действиях Ватикана в период Второй мировой войны, а также о некоей встрече, имевшей место в одном монастыре на озере Гарда. Надеюсь, вы простите меня, синьор Тьеполо, но больше я сказать не могу.

– А какова природа опасности, угрожающей его жизни?

– Мы полагаем, что угроза святому отцу происходит от сил внутри церкви, в связи с чем ему необходимо принять дополнительные меры по защите себя самого и тех, кто его окружает.

Тьеполо сделал глубокий вдох, отчего щеки у него раздулись, и медленно выпустил воздух.

– В пользу ваших слов свидетельствует одно обстоятельство. Отец Донати неоднократно говорил мне, что беспокоится за жизнь его святейшества. Так что ваши откровения для меня не новость. Что касается войны… – Венецианец помолчал, подбирая слова. – Скажем так, эта тема до сих пор не дает ему покоя. Он говорит, что церковь запятнала себя и что это пятно должно быть смыто.

Шамрон улыбнулся:

– Разумеется, синьор Тьеполо, мы готовы помочь.

В 17.45 к входу в жилой дом подъехал черный «фиат». Франческо Тьеполо разместился на заднем сиденье. Ненадолго появившиеся на террасе Шамрон и Шимон Пацнер проводили взглядом автомобиль, устремившийся вдоль реки по направлению к видневшемуся вдалеке куполу.

Через четверть часа «фиат» доставил венецианца к входу на площадь Святого Петра. Миновав металлический турникет, Тьеполо зашагал вдоль колоннады Бернини под звон отбивавших шесть часов колоколов базилики. У Бронзовых врат он назвал свое имя и предъявил документы охранявшему вход швейцарскому гвардейцу. Гвардеец сверился с имевшимся у него списком, после чего сравнил лицо посетителя с фотографией на документе и, удовлетворенный результатами, пропустил Тьеполо в Папский дворец.

Отец Донати ожидал у подножия лестницы Скала Реджиа. Выражение лица у него было, по обыкновению, мрачное, как у человека, постоянно готовящего себя к плохим известиям. Холодно пожав гостю руку, он повел его на третий этаж к папским апартаментам.

Хотя Тьеполо не в первый раз посещал папский кабинет, обстановка этой комнаты неизменно поражала его своей простотой, совершенно не соответствующей высокому положению работавшего в ней человека, но полностью подходящей скромному священнику, которого он знал и которым восхищался в Венеции. Папа Павел VII стоял у окна, выходящего на площадь Святого Петра, и его белая сутана резко выделялась на фоне красной драпировки. Повернувшись навстречу отцу Донати и Тьеполо, он устало улыбнулся. Тьеполо упал на колени и поцеловал перстень, после чего папа, взяв гостя за плечи, помог ему подняться и на мгновение прижался к могучей груди венецианца, словно в надежде позаимствовать у него сил.

– Ты хорошо выглядишь, Франческо. Видно, жизнь в Венеции идет тебе на пользу.

– Так было до вчерашнего дня, ваше святейшество, когда я узнал об угрозе для вашей жизни.

Отец Донати сел, аккуратно положил одну ногу на другую и разгладил складки, давая понять, что готов приступить к работе.

– Ладно, Франческо, – сухо сказал он. – Довольно громких слов. Садитесь и, ради Бога, расскажите мне, что именно происходит.

В тот вечер в расписании папы Павла VII значился обед с делегацией аргентинских епископов. Отец Донати позвонил главе делегации, прелату из Буэнос-Айреса, и сообщил, что его святейшеству нездоровится, а посему присутствовать на обеде он не сможет. В ответ епископ пообещал помолиться за скорейшее выздоровление святого отца.

В 8.30 вечера отец Донати вышел из папского кабинета в коридор и обратился к несшему дежурство швейцарскому гвардейцу.