Исповедь уставшего грешника

Я говорил Алине страстно, эмоционально, с восторгом убеждаясь, что эта женщина вдохновляет меня. Знаешь, сынок, на самом деле, женщины, с которыми мы готовы обменяться душами, нужны нам только для одного: для вдохновения. Все остальное можно в разных местах получить, а вот вдохновение – только у них.

И вот, что я говорил, если вкратце.

Пастернак переводил «Гамлета» почти тридцать лет. Последний вариант перевода вышел уже после его смерти. Работал гений тщательно, осторожно, бережно. Однако все исследователи сходятся на том, что перевод Пастернака все-таки весьма вольный. И вообще о соответствии «Гамлета» шекспировскому оригиналу рассуждать довольно трудно, ведь Шекспир писал на староанглийском, который и коренные англичане не вдруг расшифруют. Так что Пастернак переводил с перевода.

И вообще, разве «Гамлет» в переводе Пастернака – это английская история? Разве это история про борьбу за власть? Что такое Эльсинор? Где он вообще находится? Во что тогда одевались люди? За какую власть они воевали? Разве при постановке «Гамлета» нам интересен исторический фон, исторические соответствия? Да нет, конечно! «Гамлет» – это не трагедия власти, это трагедия одной семьи, это вообще семейная история. Кроме того, это история, которую каждый народ присваивает себе. Я видел «Гамлета» в Эстонии, в Польше, в Англии… Там был эстонский Гамлет, польский Гамлет, английский Гамлет… В какой стране Гамлет ставится, такая у него и национальность. Попробуйте так подойти, например, к моему любимому Чехову – ничего не выйдет! А тут – пожалуйста.

Поэтому-то на афише будет написано: «Борис Пастернак. Гамлет. Перевод трагедии В. Шекспира». Поэтому-то впервые за многолетнюю историю постановок этой великой трагедии, действие будет происходить на фоне русского пейзажа, будет происходить в России. И это вовсе не дань современной театральной моде…

Сегодня в театральную режиссуру пришло множество закомплексованных, не уверенных в себе людей, у которых одна задача – крикнуть: «Смотрите, какой я талантливый! Смотрите, какая буйная и свободная у меня фантазия! Смотрите, какой я смелый! Пожалуйста, смотрите, смотрите, смотрите на меня!» И ради того, чтобы этот их крик был услышан, они готовы с ног на голову переворачивать любое классическое произведение.

У меня подобной задачи, понятно, нет. Просто я убежден: такой гений, как Пастернак, да еще и переживший за свою жизнь все то, что он пережил, когда переводил «Гамлета», думал не об Эльсиноре, а о России. Так это или не так, мы, разумеется, уже никогда не узнаем, но никто не может отнять у меня право думать таким образом.

Что же происходит в «Гамлете»? Когда ставишь такое знаменитое произведение, самое трудное – забыть все многочисленные трактовки и заставить себя прочесть его с удивленным восторгом первооткрывателя. Но если попробовать…

Странную историю поведывает нам Шекспир. Из иного мира приходит на землю призрак отца для того, чтобы заставить сына мстить своей матери. Как такое может быть? Призрак – это тот, кто пришел из другого мира, это тот, кто был рядом с Богом, кто познал какие-то иные, надземные законы. У Призрака – невероятно человеческая логика. Человек, конечно, может мстить тем, кто его обижал. Да, это не по-христиански, да, стремление мстить напрочь перечеркивает смирение – главную заповедь, но по-человечески это все-таки можно понять. Но Призрак?! Тот, кто убедился, что человек после смерти не умирает?! Тот, кто узнал жизнь за гробом?! Тот, кто познал неведомые нам законы жизни, понять которые можно, только пережив смерть?! Разве может быть такое, что смерть ничему не научила отца Гамлета и он ведет себя так, словно не было ни смерти, ни воскрешения, пусть он и призрак? Какая-то тут явная нестыковка. Не может из загробного мира являться отец только для того, чтобы принести идею мести. А если призрака не было? Если Гамлет сам его придумал и разыграл?..

…Алина слушала, не перебивая, не задавая вопросов, и даже не глядя на меня. Но я чувствовал: ей очень интересно то, о чем я рассказываю.

Только когда я заговорил о Призраке, она подняла на меня свои огромные черные глаза и посмотрела удивленно.

– Дослушайте, дослушайте. Подождите, – сказал я, очень боясь, что она меня перебьет.

Алина молча кивнула.