Исповедь травы

- Во всяком случае, меня побили. Это давно было, я после обретения своего Имени такая вытаращенная была, что развешивала словеса где надо и не надо. Еще не усвоила, что проповедь не должна быть пропагандой, за что и получила.

У входа в подьезд еще не старая на вид бабушка удерживает маленького внука от поползновений целиком слопать весь кулек пастилы.

- Вы к Влединке, девочки? - завидев нас, она отрывается от своего важного занятия.

- Да, к Влединесс Хинд, - отвечает вместо меня Нелли.

- Опаздываете! - улыбается бабушка. - У нее гости час назад как собрались, уже поют, - и снова поворачивается к внуку.

- Соседка, что ли? - спрашиваю я Нелли.

- Угу, - кивает та. - Поражаюсь долготерпению этой женщины - другая бы давно на ее месте половину здешних обитателей сдала куда-нибудь. Например, в клинику для опытов. А ей все нипочем, всегда - здравствуйте, до свидания, Влединка, хочешь пирожка с яблоками, я сегодня пекла, такой вкусный!

- В Авиллоне жители вообще святые, - соглашаюсь я. - Я и сама-то не всегда понимаю, как меня мадам Гру терпит.

На лестнице и в самом деле слышно пение. Для разнообразия даже неплохое - какая-то веселая песенка про прекрасную донну и незадачливого ухажера. Я бы не отказалась послушать ее поближе, но к тому моменту, когда мы достигаем седьмого этажа, пение смолкает.

Деревянная дверь покрыта облупившимся лаком, посередине косо выжжена надпись: "ВСЕОБЩИЙ ПРИЮТ". Рядом, прямо на ступеньках лестницы, сидят две девчонки лет шестнадцати и вида на редкость не женственного. У одной в руках малая силийская арфа, иначе называемая кесминой, у другой магический кристалл, способный запоминать звук - магнитофоны в этом обществе не популярны.

- Привет, - бросает Нелли. - Что, опять Влединка вас на свежий воздух выставила?

- Там сейчас Арлетт Айотти спит, - отвечает та, что с кристаллом. - Влединесс сказала - не мешайте, а хотите петь, идите на лестницу.

- А это кто с тобой? - спрашивает арфистка.

- Так, подружка, зовут Эленд, - лицо Нелли абсолютно невозмутимо. - Одно время странствовали вместе.

- Эленд, а ты Светлая или Темная? - спрашивает меня девчонка с кристаллом. Меня невольно умиляет эта детская непосредственность.

- А ты как считаешь? Ты-то сама какая?

- А я ни за Свет и ни за Тьму, - произносит она со значением. - Я за Всемирное Равновесие! - все эти большие буквы видны в ее речи невооруженным глазом.

Вот экспонат!.. О боги мои, почему, если их некому пороть, я должна заниматься еще и этим?! Мне своей Маэстины выше крыши хватает! Черт возьми, мне тоже когда-то было шестнадцать, но почему-то в ту пору я и выглядела, и вела себя совсем иначе!

Я выпрямляю спину, откидываю голову назад - то, что Флетчер называет "позой владычицы".

- Юная леди, там, откуда я родом, считается дурным тоном, когда головная повязка висит на ушах, да еще и не прикрытых волосами! - отчеканив эту высокомерно-изящную фразу, я с каменным лицом прохожу мимо ошалевших девчонок в незапертую дверь "ВСЕОБЩЕГО ПРИЮТА". Нелли следует за мной, украдкой показывая мне большой палец.

Дверь в одну из комнат плотно притворена. В другой комнате на полу сидит сразу много народа - женщин больше, чем мужчин, но основная часть ничем не лучше тех двоих на лестнице. То, что простительно девчонкам, девушкам моих лет и старше простить трудно - а средний возраст народа именно таков.

В углу, невзирая на шум, кто-то спит, завернувшись в грязное одеяло - явно не Арлетт Айотти, судя по размеру торчащих ног. В центре комнаты постелена клеенка, на ней чайник, банка абстрактного варенья, немного хлеба и много чашек разной степени наполненности. Если мне скажут, что это весь сегодняшний обед данной компании, меня это не удивит. Зато накурено - хоть топор вешай. Блинн, сразу глаза резать начало... я торопливо бормочу себе под нос простенький блоккодификатор, стараясь не думать о том, как буду выводить из организма эту дрянь.

На шкафу батарея пустых бутылок - тут и "Айренеса", и "Золото кланов", и лаорийское всех цветов, и даже пара емкостей из-под неимоверно дорогой и божественно вкусной "Молитвенной чаши". Вот, значит, как здесь миры спасают... на червонцы Леопольда Ковенски, отложенные в приданое старшей дочери! Поймаю Маэстину - убью! Исключительно из общих соображений, в назидание потомкам. Да, кстати, что-то не вижу я среди этого сборища своей сестренки...

- А Маэстина с Эвераром гулять ушли, - шепчет чей-то голос в ответ - не на мои мысли, а на вопрос Нелли. - Вроде должны через час-полтора вернуться, если только не забредут в соседнюю Суть.

Придется ждать. Сие скучно и противно почти до рвоты, но увы, неизбежно.

Пока Нелли заводит беседу с кем-то из прежних знакомых, я тихо пробираюсь в угол комнаты и устраиваюсь на широком подоконнике, полуприкрывшись занавеской. Вроде бы меня и нет здесь, а тусовка как на ладони. Да и концентрация дыма тут не столь убийственная - форточка приоткрыта.

Прислушаться, что ли, для разнообразия, о чем треплются недопески, все-таки не для того я сюда пришла, чтобы уйти в себя и вернуться не скоро...