Исповедь сыщика [сборник]

— Я когда слышу себя на магнитофонной записи, плюнуть хочется. Человек свой голос не слышит, мне кажется, говорю мягко, душевно, а на деле выходит сплошное безобразие и фанфаронство. Это, Коля, из меня черная суть лезет, больно себя люблю и уважаю. А на людское мнение мне искренне наплевать, прямо с Останкинской башни плюю.

— Вот-вот! — почему-то обрадовался Авдеев. — Обрати внимание, я тебя величаю по имени-отчеству, а ты меня Николашкой кличешь.

— Николай Васильевич, мы с тобой вторые сутки по делу работаем, а ты мне так и не сказал своей версии.

— Какой версии? — опешил Авдеев. Манера Гурова внезапно менять тему разговора сбивала гэбэшника с толку, он не успевал перестраиваться.

— Убили человека. Почему? За что убили? Ты, полковник Николай Васильевич Авдеев, имеешь свою версию? Не для протокола, не для начальства, для себя лично.

— Возможно, но лишь для личного пользования.

— И прекрасно, меня это вполне устраивает. Ты беседуешь сам с собой, меня вроде бы здесь нет, можешь нести любую ахинею. Я, естественно, не скажу никому ни слова, вроде бы ничего не слышал, и обещаю не задавать тебе ни одного вопроса. — Гуров передвинул кресло к окну, отвернулся и закурил.

— А зачем мне это, ведь розыск ведет милиция? — неуверенно произнес Авдеев.

— Для очистки совести и для собственной безопасности. Не торгуйся, Николай Васильевич, ты не на базаре.

Гуров не рассчитывал услышать что-либо интересное, ясно — Авдееву приказали держаться в стороне, мол, вызвали милицейского розыскника, пусть пашет, а потом отвечает. Если служба безопасности и занимается данным делом, то уж делиться с милицией добытой информацией не станет, играют в одни ворота: выйдут на убийцу — значит, победили, не выйдут — скажут, что и не играли.

— Я сам с собой вслух не разговариваю, — продолжал упорствовать Авдеев.

— Тебе намекнули, что ради собственной безопасности лучше поговорить, — доверительные нотки из голоса сыщика испарились. — Прикажешь перейти к прямым угрозам? Изволь! При первой же встрече со спикером или мадам я обмолвлюсь, что ты конкретно, полковник Авдеев, сотрудничать отказался.

— Не наговаривай на себя, жаловаться не станешь, гордость не позволит. — Авдеев подумал, что сам бы накатил бочку непременно, и, стараясь придать голосу больше беспечности, продолжал: — Да черт с тобой, слушай, хотя ничего нового я тебе сообщить не могу.

Гэбист говорил длинно, путано, мысли его были кургузыми, выводы неубедительными, никакой версии не прослеживалось.

Гуров слушал, пытался уловить, знает Авдеев о досмотре машин в гараже или нет, но Авдеев ни разу не проговорился. Не знает, — решил сыщик, иначе бы не удержался, хоть раз, а о машинах упомянул. Значит, я прав, убийца пришел, вернее направлен, другой силой, которая с конторой Авдеева не пересекается. Или пересекается, но над головой полковника, и он ничего не знает.

Авдеев окончательно выдохся и замолчал, Гуров повернулся к нему лицом и, словно пространного монолога не слышал, сказал:

— Ты просмотрел данную макулатуру, — он положил ладонь на лежавшую на столе папку, — кое-что подчеркнул. Здесь имеется пустяковая справочка на лидера одной из партий, я названий партий запомнить не могу… Ну, крикливый, обещает вернуть границы империи, бесплатную водку и разослать наши танки по всему миру. Фамилия у лидера подходящая — Бесковитый.

— Бесковитый Семен Вульфович, — подсказал Авдеев.

— Вот-вот, такую звучную и точную фамилию не забудешь, — Гуров улыбнулся. — В справочке ты подчеркнул сообщение о том, что Вульфович занимается онанизмом. Зачем ты обращаешь мое внимание на подобную чепуху?

— Подбрасываю компру, может, ты захочешь среди этой публики кого-то вербовать.

— Мысль интересная. А как ты полагаешь, Бесковитый авантюрист чистой воды или он мифоман и в реальность своих обещаний верит?

— Утверждать не могу, но полагаю, что во всей компании ни один ни во что не верит, просто каждый десятник стремится стать сотником и горло перервет конкуренту, чтобы им стать.

Глава 5 Стая

Семену с детства своя фамилия нравилась. Бесковитый! Не спутаешь и не забудешь. Это тебе не Иванов, Петров, Рабинович, на которых наталкиваешься в любом списке или анекдоте. Бесковитый — звучит, услышав такую фамилию, люди оборачиваются. А что улыбаются — плевать, познакомятся ближе, улыбочку проглотят. Сеня, Семен, позже Семен Вульфович родился и вырос вожаком, умел подобрать стаю и повести за собой. «Воюют не числом, а умением!» Это надо такое придумать! Фельдмаршал воевать умел, спору нет, но политик был никудышный, потому либо в опале пребывал, либо на неприступные стенки лазил. Числом, именно числом воюют! Семен Вульфович не сомневался, что сто шакалов задавят льва, как котенка. А шакалов в жизни значительно больше, чем львов. Они трусливые, послушные, их легко сбить в стаю. Надо лишь обещать, что каждый получит большой сладкий кусок.