Исповедь сыщика [сборник]

Орлов не отвечал, поглядывал на Гурова и думал, как другу сейчас плохо. Федул не знает Леву, считает, что он застрелил бандита в горячке внезапно вспыхнувшей схватки. Глупости, просто Лева ошалел от злости: сначала менты на платформе вытворяли, потом сыщик увидел Жеволуба, понял, что тот все просек и транспортировку наркотика провалит. От автоматчиков на машинах ушел, снайпера перетерпел и захватил, канал выявил, и все зря? Он спровоцировал стрельбу и убил. Решил: раз я себя подставил, меня Бог простит. Он, может, и простит, с собой как быть?

— Чего молчишь, генерал? — В отсутствие постороннего Гуров перешел на «ты». — Умышленно засветились парни или по неумелости?

— Откуда мне знать? — солгал Орлов, понял, что сработали предатели. — У меня других оперативников нет, — для наглядности показал пустые ладони. — Кто остался, с теми и работаем.

— Ты бочку не кати, на нас свет клином не сошелся.

— А коли на тебе не сошелся, так не лезь, про Гулливера и ниточки байки не рассказывай.

Вернулся Драч, положил на стол папку с уголовным делом, сказал:

— Раз вы такие совестливые, за правду радеющие, подскажите, кто убил Байкова?

— Можно, но при одном условии, — ответил Гуров и опустился на свое место. — Дайте слово, что вы убийцу двое суток не арестуете.

— Чего? Петр, твой малый двинулся? — Заместитель прокурора не рассчитывал, что ему назовут убийцу, надеялся, что подскажут по делу хоть малость.

Орлов тоже удивился, но ответил сдержанно:

— Он не мой. Лев Иванович Гуров является гражданином России.

— И если он не треплется ради красного словца, так ответит за укрывательство…

— Таким манером, Федул Иванович, вы ничего не добьетесь, — перебил Орлов. — И убийцу не узнаете, и гражданина к уголовной ответственности не привлечете. Легче дать слово, а обиду проглотить.

Драч сел за стол, пролистнул уже распухшую папку, взглянул на Орлова и Крячко, который демонстративно отвернулся, затем на Гурова.

— Розыскники! Черти окаянные, креста на вас нет! — Он почесал седую шевелюру, рассмеялся. — Зачем тебе двое суток?

— Если вы сейчас убийцу возьмете, мафия трехнется, наркотик к покупателю не дойдет, — сказал Крячко. Терпение у него кончилось, да и не хотел он все грехи валить на друга. — Оно, может, и неплохо. Депутат ваш дражайший, радеющий за нас, сирых и убогих, из петельки выскочит…

— Еще один! А ты кто такой? — возмутился Драч.

— Прохожий я, господин начальник, на огонек заскочил…

— Все! — Орлов стукнул Крячко по лбу. — Здесь прокуратура!

— Дяденька, здесь драться не положено, — не унимался Крячко. Он долго молчал, теперь выпускал лишний пар.

— Федул, кончай с ребятами по-хорошему, — сказал Орлов. — Они надергались, устали, могут нахамить.

— Могут, — Крячко кивнул.

— Хорошо, ребята! Я даю слово, что, пока Интерпол не просемафорит, вашего убийцу никто пальцем не тронет, — сказал Драч.

Крячко взглядом спросил у Гурова разрешения, получил «добро» и ответил:

— На кой черт он нам сдался? Заберите его себе, ради бога! Григория Байкова убил коммерческий директор «Стоика» Егор Крупин.

— Белобрысый кузнечик? — Драч стал быстро листать дело. — Вы, ребята, тут маху дали. У нас три свидетеля утверждают, что Крупин пришел к Байкову в тринадцать сорок, а вышел из дома в шестнадцать. Ему вахтерша самолично дверь помогла открыть, он с замком справиться не мог. А в шестнадцать тридцать Байков разговаривал по телефону с дочерью и матерью, значит, был жив.

— Разрешите? — вмешался Гуров.

— Да-да, минуточку, — Драч перечитывал чей-то протокол допроса. — Минуточку, Лев Иванович.

— Вот так всегда, — шептал Крячко на ухо Орлову. — Я самолично убийство раскрыл, грядку мозолистыми руками перепахал, а они ягодки собирают.

— Молчи, Станислав, им сегодня все можно, — тихо ответил Орлов.

Заместитель прокурора огладил узловатыми пальцами бумаги, поднял взгляд на Гурова.

— У меня алиби Крупина сомнений не вызывает. Он ушел из дома до убийства.

— Обязательно, — Гуров кивнул. — Я обратил внимание на то, что Крупин попросил вахтершу открыть замок входной двери. Мы проверили: замок открывается свободно, и я насторожился. Крупину надо было иметь свидетеля своего ухода. В доме имеется задняя дверь, которая запирается на засов изнутри. Если его предварительно отодвинуть, то можно выйти из подъезда, обойти дом и вернуться незамеченным. Можно предположить, что юрист рассказал Крупину о звонке бухгалтера и о том, что покойный видел рабочего мебельного цеха на Белорусском вокзале в роли носильщика. Его разоблачение грозило провалом, и Крупин решил Байкова убить.

— Если так просто, шарахнул бы молотком, а не уходил, потом возвращался, — возразил Драч.

— Три человека видели, как Крупин пришел, надо было, чтобы существовал свидетель, который бы видел, как он вышел.

— Предположение.