Исповедь сыщика [сборник]

Наблюдение не ведется, один на один гэбист ликвидировать меня не рискнет. Он вообще не по этому делу. Он говорит правду, филиал Организации в СП «Витязь» ликвидируется. Что Елена не работает на мафию, Гуров понял, когда киллер пришел в ловушку у ресторана. А уж когда сыщик обнаружил в сумке Елены пудреницу с «жучком», последние сомнения отпали. Еланчук никогда бы не позволил агенту принести с собой такую улику. И хватит думать о пути пройденном, прокладывай дорогу вперед, приказал себе сыщик и сказал:

— Я вам ничего не обещаю, буду стараться. Дальнейшее зависит от нашего с вами ума и везения.

Глава 13 Белорусский вокзал

Гуров высадил Еланчука у метро «Университет», поехал к дому и, хотя считал, что опасаться ему в данный момент нечего, машину оставил в Мерзляковском переулке, прошелся по бульвару, даже присел на лавочку, закурил. Поднявшись на два этажа выше, чем следовало, он спустился по лестнице, осмотрел дверь квартиры, лишь убедившись, что все в порядке, вошел и, не доверяя замкам, заперся на массивную щеколду.

Мысль обратиться за помощью к Шалве Гогишвили у сыщика появилась еще на Воробьевых горах, но он ее гнал: уж очень не хотелось вновь пользоваться услугами авторитета уголовного мира. Гуров не любил играть в прятки сам с собой, знал, податься больше не к кому и нечего мучиться, искать оправдания. Однако и готовя нехитрый ужин, и перемыв посуду, он еще долго расхаживал по квартире, прежде чем опустился в кресло и позвонил. Шалва снял трубку сам, низкий голос и акцент спутать было невозможно, но Гуров, предоставляя авторитету возможность от разговора отказаться, сказал:

— Добрый вечер. Извините за поздний звонок. Можно попросить к телефону Шалву Давидовича?

— Спрошу, — прогудел Шалва. — Кто говорит?

— Гуров.

— Лев Иванович? Рад тебя слышать. Не узнал, богатым будешь.

— Я тоже не узнал тебя, Шалва, — солгал Гуров. — Как здоровье жены, детей?

— Спасибо, хорошо живем, дружно. Как твое здоровье?

— Спасибо, Шалва, Бог милует.

— Да, Бог, да, — Шалва зацокал языком. — Но человек должен и сам заботиться о себе. Слышал, ты ушел из ментов, это верно?

— Верно, Шалва, место сменил, работа осталась прежней.

— Плохо, — Шалва вновь зацокал. — Ты не мальчик, дорогой, надо жениться, растить сыновей. Извини, Лев Иванович, совсем старый стал, советы умные даю. Какие заботы у тебя?

— Ты Витьку Жеволуба помнишь? — спросил Гуров.

— Плохой человек, совсем гнилой. — В голосе Шалвы появилась настороженность. — Он в восемьдесят втором моего друга взял, не было ничего, анашу подсунул. Плохой человек. Он из органов ушел, чего спрашиваешь?

— Витька мешает мне, помоги, Шалва.

Авторитет не отвечал. Гуров догадался, что Князь — южане любят красивые клички — понял неправильно, и виноват в этом сам, нарушил паузу:

— Извини, Шалва, я не сыщик, а болван, должен говорить яснее. И ты плохо подумал обо мне, Князь. Я тебя понимаю, раз человек мешает, надо его убрать. Все так, но я имею в виду лишь убрать в сторону, а не ликвидировать.

Шалва громко вздохнул, заговорил весело:

— Эта жизнь нас совсем покалечила! Понимаешь, дорогой, каждый день слышишь о разборках, смертях, мозги вбок пошли. Я за тебя испугался, за себя, старого, испугался, решил, все — поехали. Если такой человек…

— Хорошо, Шалва, не оправдывайся, извини, что перебил. Я виноват, плохо, неточно выразился. Ты лишь присоветуй Жеволубу уехать на недельку из Москвы.

— Так-так, — Шалва рассмеялся. — Конечно, дорогой, переговорю. Как тебе позвонить?

Гуров дал свой телефон, поблагодарил, хотел сказать, что теперь с него причитается, промолчал — такие вещи подразумевались сами собой.

На следующий день Еланчук, как обычно, приехал в офис СП «Витязь» около девяти, зашел к секретарше, чтобы взять почту, и удивился, увидев, что девица уже на месте, так как обычно она появлялась на час позже.

— Доброе утро, Вера. — Он кивнул, взял стопку газет. — Такой пасмурный, серый день, а вам не спится?

— Юрий Петрович, как жить будем? — Вера всхлипнула, некрасиво кривя рот и обнажая редкие зубы. — Куда нам теперь?

— А что случилось? — Еланчук присел на стул, почувствовал — вести будут недобрые.

— Вы не в курсе? — Девица прижала платок к покрасневшим глазам. — Ну да, вы вчера после обеда уехали. Разорились мы, лопнули! Сам, — она кивнула на дверь начальника, — уже распродает машины, факсы-шмаксы, карманы набивает.

— Верочка, успокойтесь, расскажите все по порядку. Я ведь тоже работаю в данной лавочке, мне интересно. — Еланчук поддернул брючину, закинул ногу на ногу.

— И рассказывать нечего. Вчера после обеда собрал нас этот, — Вера снова кивнула на дверь, — и сообщил, что кто-то был должен нам, мы должны другим, в общем, приветик! Собирайте вещички, разбегайтесь по домам. Обещал чего-то еще подбросить, врет, конечно.

— Он здесь? — спросил Еланчук.

— Как же, дождетесь! Вот пришла спозаранку, поддежуриваю. Вчера как вышли из этих дверей, так брызнули все в разные стороны! Сей минут ваш амбал звонил, как его?

— Виктор, — подсказал Еланчук, — Жеволуб.