Исповедь сыщика [сборник]

Гарик Загранян заведовал мастерскими, где собирали и освежали лаком прибывающую из Вьетнама мебель. Армянин, что нетрудно было определить по масти, носу, акценту и фамилии, должен был первым заинтересовать службу безопасности, так как работал с мебелью, в которой, по мнению Гурова, прибывал наркотик. Но последний месяц Загранян постоянно летал в Ереван, что в данное время дело далеко не простое. Он пытался перевезти в Москву престарелых родителей. Гуров лишь проверил, что Загранян действительно в Ереван летает и приготовил родителям квартиру, потерял к нему интерес, но вскоре пришел к выводу, что напрасно сбросил армянина со счетов.

Крячко в офисе появлялся, вновь исчезал — полученное от Гурова задание требовало разъездов. Гуров приезжал и уезжал в разное время, пытаясь не думать о нависшей опасности и одновременно ни на минуту не забывать, что в любой момент может оказаться в перекрестье оптического прицела. Отношения с Еленой за прошедшие дни установились ровные, однако сыщик порой ловил ее вопрошающий взгляд, молчал, чувствовал себя отвратительно, как совестливый человек, который задолжал, о долге постоянно помнил, но отдать был не в силах. С шефом сыщик встречался ежедневно. Юдин ни о чем Гурова не спрашивал, понимая, что когда новости появятся и ему сочтут нужным их сообщить, то и расскажут без вопросов с его стороны. Он лишь сегодня утром, когда Гуров заглянул в кабинет поздороваться, сорвался:

— И долго так будет продолжаться? — Накануне у Юдина не состоялась заманчивая сделка, и Гуров первым попался под руку. — Я по наивности полагал, что служба безопасности обеспечивает покой и безопасность.

— Наивность и доверчивость, мой друг, свидетельство не глупости, а чистоты души, — с ходу ответил Гуров, так как афоризм где-то вычитал и неоднократно им пользовался, объясняя собственные ошибки и просчеты. — Настоящий бизнесмен не имеет права срывать свое плохое настроение на подчиненных.

— Я не настоящий, — буркнул Юдин. — Раз пришел, присядь.

— Какого ты мнения о Заграняне?

— Ты уже спрашивал. Он отличный специалист и кристальной честности человек, так что выбрось из головы.

— Я по твоему совету все повыбрасывал, — Гуров сел в отдалении за стол для совещаний, — остался с пустой головой. Сейчас по третьему кругу перебираю твоих умных, порядочных, кристально честных, главное — оставшихся в живых. Меня интересует Гарик Загранян.

— Интересуйся, профессию ты выбрал сам, — холодно ответил Юдин. — Он вечером мне звонил, сейчас должен объявиться.

— Благодарю, шеф, — Гуров прошел к двери, церемонно поклонился.

— Елена, Загранян не появлялся? — спросил он, выходя из кабинета.

— Звонил, сейчас будет, — ответила секретарша, продолжая печатать на компьютере.

— Попросите его заглянуть ко мне.

— Обязательно, — ответила Елена и улыбнулась.

— Обязательно, — серьезно повторил Гуров, прошел в свой кабинет и тоже сел за компьютер, выставив на экран досье на Заграняна.

Вскоре, постучав для проформы, объявился и Загранян.

— Здравия желаю, господин полковник! — сказал он весело. — Допрос третьей степени или сначала можно выпить кофе?

— Если изготовишь две чашки, то сможешь выпить.

Обычно хмурый и молчаливый, постоянно озабоченный либо плохими вестями из Армении, либо свалившимися на его голову беженцами, сегодня Загранян был весел и говорлив. В модной джинсовой паре, хорошо сидевшей на его невысокой ладной фигуре, чисто выбритый, что уже расценивалось как ЧП, он ловко орудовал у кофеварки, шутливо ругался:

— Техника! Быстро, еще быстрее! Если это кофе, значит, я китайский император! Мой дед сидел во дворе и варил кофе. — Он тяжело вздохнул. — О том, что дедушка варит кофе, можно было узнать, лишь свернув с улицы в переулок, за пять домов до нашего. Господин полковник, если вы не пили кофе, сваренный на Кавказе, вы не знаете даже вкуса кофе.

— Ты, армянин, родившийся в Ереване, говоришь, как еврей из Одессы, — улыбнулся Гуров, хотя настроение у сыщика было отнюдь не улыбчивое.

— Еврей, армянин, грузин, какая разница, дорогой? — Гарик поставил перед Гуровым чашку кофе. — Что хочешь спросить? — В его огромных черных глазах искрилась насмешка, сквозь которую проглядывала печаль.

— Спрошу, — Гуров опустил плечи, расслабился, словно собирался драться. — Ты выпей плохой кофе спокойно, мои вопросы тебе испортят настроение.

— Я не дам вам слова, что наш разговор останется между нами! — Егор Крупин агрессивно уперся в стол, нагнул голову, со своей короткой стрижкой стал похож на приготовившегося к атаке ежа. — С какой стати я должен вам что-либо обещать?

Гуров сидел в кабинете коммерческого директора, смотрел на хозяина недоумевающе.

— Я не сказал «должен». — Он достал сигареты, начал искать зажигалку — довольно избитый прием, которым пользуются, чтобы оправдать паузу. — Я лишь прошу, вы вправе отказаться.