Исповедь сыщика [сборник]

Тщеславный, самолюбивый авторитет Павел Николаевич Фокин так обрадовался столь простому разрешению конфликта, что не заметил, как ему навязали чужие правила игры, и, отходя от стола, непроизвольно поклонился.

Но этот поклон прекрасно видели все присутствующие, главное же, его видел Мустафа.

Тут же прибежала Нина, принесла тарелки с горячим — мясо с картошкой, видимо, деликатес местной кухни, смотрела с любопытством, на улыбку Дитера ответила смущенно, косметика на лице девушки поблекла.

— Дитер, ты пользуешься у женщин успехом, — заметил Гуров, наполнил его рюмку, сам даже не пригубил, бутылку убрал в карман.

— Доктор, ты знаешь, что умеешь гипнотизировать? — спросил Дитер.

— Не всегда, — ответил Гуров. — И не гипнотизировать, а подавлять волю, навязывать свою.

— Так это и есть гипноз.

— Доедай, и пошли, надо знать меру. Из первого вечера мы выжали максимум.

— Не мы, а вы, доктор.

— Глупости, не будь рядом тебя, мне бы мало чего удалось. Да и наше положение не надо переоценивать. Мы живы, только и всего.

— Мне достаточно, — улыбнулся Дитер.

— Так сидели бы, ты у себя в офисе, я у себя в конторе, и нам было бы достаточно, — сказал раздраженно Гуров и встал. — Идем, и не считай, что наша дорога до дома будет усыпана розами.

В холле они столкнулись с компанией мужчин, от которых пахло водкой, табаком и провинцией. Кто-то присвистнул, раздался тягучий голос:

— Смотри, какой клифт на парне, ну точно мой размер.

— Морда, возьми отгул за мой счет.

Оперативники и уголовники разминулись без инцидентов. Увидев Гурова, швейцар бросился в гардероб за одеждой, но сыщик остановил:

— Минуточку, где у тебя здесь… руки помыть можно?

Швейцар указал на вишневую пыльную портьеру. Гуров взял Дитера под руку, провел в туалет, указал на желтую облезлую раковину, а сам прошел в кабину.

Через несколько минут они вышли из ресторана в промозглую слепую ночь.

— Ты держишься хорошо, только не расслабляйся, — сказал Гуров, обгоняя товарища и направляясь к машине; не доходя несколько шагов, остановился. — Я же говорил. — Гуров указал на милицейский «газик», припарковавшийся рядом с их «Волгой». — Ты не отвечаешь ни на какие вопросы, сразу достаешь свой паспорт и повторяешь, как попугай: «Консул… Доктор Гуров…» — и все.

— Понял, — ответил Дитер и следом за Гуровым подошел к «Волге».

— Это ваша машина? — спросил выпрыгнувший из «газика» лейтенант милиции.

— Лейтенант, вы же по номеру машины видите, что она государственная, — ответил Гуров и взглянул на вышедших из-под навеса дома сержантов; один поигрывал дубинкой, у второго из-под мышки торчал автомат.

— Документы. — Лейтенант зажег фонарик.

— Пожалуйста. — Гуров протянул свой паспорт и паспорт Дитера.

Увидев иностранный паспорт, лейтенант несколько смешался, затем взял оба, сунул в карман.

— Документы на машину.

Сыщик понимал, что ведет себя по-мальчишески, но удержаться не мог, удивленно спросил:

— Какую машину?

— На эту «Волгу».

— У меня, естественно, нет никаких документов на государственную машину. Лейтенант, а почему вы у меня не спросите документы на трамвай? — Сыщик указал на припаркованный на ночь трамвай. — А за ним стоит автобус.

— Валюх, мужик слишком умный, — сказал сержант с дубинкой, — я ему врежу, он станет проще.

Сыщик в темноте не видел, но чувствовал, как лейтенант гоняет под скулами желваки, тяжело задышал. Сопляк с дубинкой и лейтенант не проблема, а вот молчаливый сержант с автоматом серьезнее. Гуров отметил, как Дитер приблизился к автоматчику, одобрительно кивнул и миролюбиво сказал:

— Мерзлая погода, лейтенант, может, пройдем в отделение и разберемся?

— Поехали. — Лейтенант, сообразив, как он лопухнулся, задержав до того, как люди сели в машину, облегченно вздохнул и пошел к «газику».

— А «Волгу» оставим здесь? — удивился Гуров, достал ключи, отпер дверь. — Дитер, прошу, лейтенант, садитесь, покажете дорогу.

— Значит, это ваша машина, — усаживаясь рядом с Гуровым, довольно констатировал лейтенант.

— Это государственная машина, — устало и безнадежно произнес полковник и подумал, что лейтенант потенциальный покойник. Три сотрудника, вооруженные дубинкой, пистолетом и автоматом, задержали двух дерзких, но безоружных угонщиков. Лейтенант садится на переднее сиденье, оставляет за спиной амбала, который накидывает ему на горло шнурок, — и конец. «Волга» останавливается, якобы спустил баллон, останавливается и «газик», из пистолета лейтенанта быстренько кончают сержантов, забирают автомат, пистолет, «газон», документы, форму.

— Ой, мама моя родная! — сказал всегда выдержанный полковник. — Как жить-то будем?

В отделении милиции пахло, как обычно, больницей и сортиром одновременно. Гуров подошел к барьеру, за которым сидел облысевший капитан, и на несколько секунд потерял бдительность — ударили сзади, неумело, палка лишь скользнула по голове, опустилась на плечо. Сыщик сознания не потерял, инстинкт и опыт отбросили его в сторону, и второй удар вообще рассек воздух. Туман редел, стены становились на место, но не устояли, полковнику подсекли ноги, и дощатый, пропитанный мочой пол ударил в лицо.