Исповедь сыщика (сборник)

– Очень, – ответил Гуров. – Пойдем вниз, перекусим, ляжем отдыхать, нам вечером надо быть в форме.

Они выпили по кружке куриного бульона, который приготовили из кубиков; доедали тушенку с зеленым горошком, когда Дитер не выдержал и спросил:

– Доктор, тебе не понравился встретивший нас инспектор?

– Отчего же? – Гуров пожал плечами. – Вполне грамотный, мыслящий оперативник.

– Тогда почему я должен скрывать, что хорошо говорю по-русски?

– Меня приглашали в академию преподавать, кафедру обещали – отказался. Какой я педагог, когда, услышав глупый вопрос, еле удерживаю руку, чтобы не дать тарелкой по твоей немецкой башке? На оперативной работе, особенно в боевой ситуации, человек должен знать только необходимое. Скажем, ну зачем капитану знать, что ты прекрасно говоришь по-русски, когда по нашей легенде ты еле можешь объясниться?

– Ну, если он наш коллега, честный человек? – Дитер развел руками.

– Хорошо, убирай со стола, мой посуду. Я тебе объясню, но больше ты мне дурацких вопросов не задавай.

– Согласен, – Дитер складывал тарелки в мойку, – если твои объяснения, доктор, меня удовлетворят. Как я заметил, ты любишь выражение «это вряд ли».

– Ну что ты тыркаешься попусту? Нет здесь ни моющего порошка, ни мочалки, оторви от вафельного полотенца кусок да мой в свое удовольствие, – сказал, улыбаясь, Гуров, закурил и заговорил легко и быстро, словно не сочинял историю на ходу, а знал давно: – У опера Василия есть жена Маша. Душевная она женщина, живут супруги дружно, но Василий опер уже тертый и дома о работе не распространяется. Маша, хоть ей и любопытно, мужа никогда не расспрашивает, понимает. Жене главное, чтобы мужик был жив, здоров и лишнего не пил. А по праздникам сам бог велел. Идеальная пара, верно?

– Хорошая немецкая семья, – ответил Дитер.

– Тарелки надо мыть с двух сторон, – заметил сыщик и продолжал: – Василий нас встретил, привез сюда, доложил генералу, приехал домой обедать. Маша ему привычные новости рассказывает, как цены в космос улетели, а у младшенького зуб режется. Наш опер парень железный, о работе ни гугу, так ведь не каждый день по секретному приказу генерала встречаешь прилетевших из Москвы иностранца и полковника. И рассказывать нельзя, и поделиться не с кем, а распирает до ужаса. – Гуров надул щеки и шумно выдохнул. – Ну ничего сказать нельзя, но о постороннем обмолвиться можно. И вот Василий, закуривая послеобеденную, так, между прочим… «Маруся, я сегодня с одним немцем столкнулся случайно. Не поверишь, но этот немчура шпарит по-русски лучше нас с тобой». – «Не может такого быть! Они все с акцентом». – «Могет, могет», – отвечает Василий и торопится на работу.

Гуров интригующе помолчал, наблюдал, как Дитер вытирает посуду, почему-то представилось, что немец моет тарелки в ведре и холодной водой, даже на душе потеплело.

– Что замолчал, доктор? – спросил Дитер. – Я согласен, такое могло случиться.

– А дальше проще, чем таблица умножения. Муж из двери, соседка в дверь. Соседку эту уже давно неприятель подвербовал. В провинциальном городе старшего опера серьезные люди без пригляду оставят? Да никогда! Завертелись бабьи разговоры: «Как твой? Серьезный мужик, повезло, уважаю». Марусе приятно, но о муже совершенно нечего сказать, тут она и выкладывает, мол, вот, оказывается, какие немцы встречаются. Дальше рассказывать, как мы с тобой с нашей легендой смотримся, или ты сам додумаешь?

Дитер выронил тарелку, но успел подхватить, смотрел ошарашенно.

– Ликбез окончен, пошли отдыхать, герр инспектор криминальной полиции. – Сыщик погасил сигарету и пошел на второй этаж.

Самое короткое и распространенное слово в социалистическом обществе и в нашем сегодняшнем, которому название еще не придумали, слово «нет». И за мутным стеклом двери ресторана «Алмаз» висела табличка: «Мест нет».

Гуров передумал, капитана Михеева отпустил, подъехал в центр на «Волге», рассудив, что если ими заинтересуются, то быстренько установят, где остановились столь неожиданные гости, и нечего наводить тень на плетень. Даже лучше, если авторитеты сразу узнают, что гостей приняли на дачах, выделили «Волгу». Сделают вывод – прибывшие крепкого разлива, не прикидываются убогими, лица не скрывают. «Завтра же, – рассуждал Гуров, – противник перетряхнет своих осведомителей в УВД, начнется популярная игра «Что? Где? Когда?», ответа не получат. Тогда верховный начнет косить на службу безопасности, там утечка поменьше, однако есть, а ответа – нет. Остается пустяк: необходимо привлечь к себе внимание». Полковник давно понял, что в криминальной среде уважают силу и наглость, тонкая игра не в чести.

Русский и немец прошли мимо дверей ресторана, разглядывая припаркованные у тротуара машины – два «жигуленка», «Волга», заляпанная грязью до неузнаваемости иномарка, – развернулись, подошли к дверям.

– Извини, напоминаю, ты страхуешь меня сзади, молчишь, – сказал Гуров.

– Понял, – ответил Дитер.