Исповедь обманутой жены

– Да потому что разговоры их сплошь о каких-то деньгах. Какие-то суммы, имена. Долги. Авансы. Слышал. Я все, Люба, слышал. Я как раз скамейку от жевательной резинки возле подъезда очищал, а тут они. И разговоры такие.

– И ладно. Ну почему сразу шлюха, Гена? Еще чайку?

Он кивнул. А она тут же встала с места. И захлопотала. Сполоснула его чашку. Потому что знала, он аккуратист. И не любил добавки в грязную посуду. Долила кипятку, заварки. Поправила горку из печенья в вазочке. Обновила, одним словом, все.

– Может, это деловое партнерство, Гена? Может, они коллеги?

– Может, и коллеги, – кивнул он с ядовитой улыбкой. – Только очень уж он для бизнесмена с ней вольно себя ведет. То за зад схватит, то за грудь. Коллеги! Шлюха она.

– Ну не знаю, – смуглые щеки Любы покрыл густой румянец, она смутилась его словам. – В конце концов, он одинок. С женой развелся.

– Ну, да. Развелся.

Вспомнив жену противного малого, Геннадий Степанович тут же загрустил. Вот была девушка хорошая. Всем хорошая. И внешне красавица. И воспитание достойное. Несколько раз на субботники выходила. Никогда не ругалась ни с кем. И его из лифта не гоняла. Даже помогала как-то ему сумки донести до двери подъезда.

– Был бы хорошим человеком, никогда не развелся бы с такой умницей.

– Что мы знаем! Чужая жизнь, она за семью замками, – воскликнула Люба и примирительно вздохнула. – Давай лучше со стола уберем. Сейчас наше кино начнется.

Кино они всегда смотрели вместе. Их вкусовые пристрастия были идентичными. Им нравилось одно и то же. Вот с его Ларисой было не так. Ее всегда раздражало то, что он смотрел. Всегда старалась переключить на другой канал. А с Любой не так. С Любой их вкусы и мнения насчет главных героев всегда совпадали. Только вот насчет соседа с четвертого этажа их мнения расходились. А во всем остальном…

Вчера вечером он, как всегда, смотрел сериал у Любы. Показывали сразу две серии. И они припозднились. И к концу просмотра уже отчаянно зевали оба.

– Ой, иди, Гена, иди. Глаза просто слипаются, – аккуратно теснила его к двери Люба.

И, как всегда, сделала вид, что не понимает его многозначительных взглядов. А он намекал, уже второй год намекал, что не прочь бы остаться ночевать у нее. Выпроводила. Как всегда.

Он вышел на лестничную клетку. Нашарил свои ключи в кармане старых штанов, в которых ходил по дому и никогда на улицу не надевал. Вставил ключ в замочную скважину. Верхнюю. Когда он бывал у Любы, то на нижний ключ никогда двери не закрывал. Зачем? Он же рядом. Не за покупками же ушел.

Геннадий Степанович успел повернуть ключ в замочной скважине всего один раз, когда услышал это. Сначала, он точно помнил, послышалась какая-то возня. Драка, не драка. Не понять. Может, тискались влюбленные? Могло быть и такое. Потом женский голос тихо выругался. Матом, грязно. Женщину о чем-то попросил мужчина. И Геннадий Степанович тут же узнал голос противного малого. Только теперь он говорил жалобно, без наглого апломба. Он будто просил о чем-то женщину. Как будто даже умолял. И это было так удивительно, так на него не похоже, что Геннадий Степанович, повернув ключ в замке еще дважды, замешкался.

Очень ему стало интересно, кто же так сумел укротить противный норов соседа сверху? И чего это они на лестничной клетке возятся? Чего в квартиру не заходят? Так приспичило, что ли?

Геннадий Степанович вспомнил о двух сериях, которые только что просмотрел с Любой. Был, был там такой эпизод, где главный герой начинает целовать и раздевать свою девушку прямо на лестничной клетке. Сумка куда-то отлетает, шарфик под ноги, перчатки тоже. Люба еще поморщилась и заметила, что они явно переигрывают. Он согласно кивнул, хотя накал страстей ему был немного понятен. У него так никогда не было с Ларисой, нет. Но вот с Любой он с радостью бы этот эпизод повторил. Даже в свои шестьдесят девять.

Повторил не он. Повторял весь эпизод теперь противный малый с четвертого этажа, умоляя какую-то девушку срывающимся на шепот голосом. Они возились, шаркали ногами, шептались. И не спешили, странно, за дверь.

Молодо, хоть и не зелено уже, но молодо, да! Почувствовав в сердце острый укол зависти, Геннадий Степанович вытащил ключ из замка, тихо распахнул дверь своей «трешки», шагнул внутрь темной прихожей и… прирос к полу с растопыренными в разные стороны руками.

Он отчетливо услышал, как Игорь с четвертого этажа воскликнул:

– Но, Лера! Погоди!

И тут же раздались сразу два характерных хлопка.

Выстрелы! Это точно были выстрелы. Он не мог ошибиться. Он в этом знал толк. Как-то довелось проработать три года в милицейском тире. К тому же он четко расслышал, как шлепнулись с металлическим стуком обе гильзы о бетонный пол лестничной клетки.

Сейчас она или он их подберет. И, наверное, не воспользуется лифтом, чтобы не рисковать, а начнет спускаться по лестнице. И увидит его – старого идиота, который подслушивает.

Он отмер за секунду. Резким движением, но тихо закрыл дверь. Бесшумно повернул головку внутреннего замка. Не включая света, прилип к дверному глазку. И замер.