Исповедь на краю

Менеджер по зарубежным связям позвонил Кармелло Тартине во время ужина. Обычно Кармелло говорил дворецкому, что перезвонит потом. Но на этот раз он сразу встал из-за стола и направился в кабинет. Мария удивленно посмотрела ему вслед. Он никогда не скрывал от нее содержания телефонных разговоров.

– Кармелло, – быстро затараторил менеджер, – я узнал все, что можно. Фильм о сиротах снимали два года назад. Сейчас в этом московском приюте нет девочки Арины. У них там детей по достижении определенного возраста переводят в разные приюты. Мне сказали, в какой детский дом отправили Арину, когда ей исполнилось три года, но ее там не оказалось. Говорят, должны были привезти такую девочку, но что-то случилось. То ли она пропала, то ли заболела, то ли умерла.

– Что ты говоришь, Антонио! Как это – пропала? А что думает полиция?

– Прошел год. Наверно, она об этом уже не думает. Сам посуди. Мне сказали, это часто бывает.

– Черт знает что!

– Подожди, Кармелло. Я тебе еще кое-что скажу. В России есть закон, по которому иностранцы не могут усыновить ребенка из приюта, если он здоров. Только больного.

– Бред какой-то.

– Ну почему. Они ж там все время что-то строят. Большие стройки. Наверно, не хватает рабочей силы.

– Какая рабочая сила! Это же дети!

– Тебе – дети, а им – рабочая сила. Но у нас есть и другие возможности. Есть люди – их координаты можно найти даже по Интернету, – которые этим занимаются. Они продают детей именно иностранцам.

– Где они их берут?

– Боюсь, что воруют, Кармелло. Но что делать?

– Киднеппинг? Нет.

– Почему? Ты же действительно хочешь взять ребенка на воспитание.

– А для чего еще можно брать ребенка?

– Для трансплантации.

– Что ты говоришь! Живого ребенка?

– Да, представь себе. Говорят, Сильвано, мебельщик, у которого сыну делали пересадку сердца, – так вот он купил донора то ли из России, то ли из Китая.

– Мадонна! Нет, мы не будем связываться с этими людьми. У Марии сердце разорвется от таких дел. Знаешь что… Свяжись с приютом, где была Арина. Может, они найдут похожую девочку. Пусть не очень здоровую, сейчас даже рак лечат. Но Марии мы скажем, что это Арина. Она просто влюбилась в того ребенка. Не спит по ночам.

– Сделаю, шеф.

– Спокойной ночи, Антонио.

Спокойная ночь. С подобными делами Кармелло может забыть, что это такое. В голове какой-то триллер с детьми, которых воруют и режут на части. Кармелло вошел в столовую и сказал Марии:

– Я не буду сегодня пить кофе. Пойдем сразу в спальню.

* * *

Было около одиннадцати вечера. Дина с Топиком вышли во двор на прогулку. Других любителей побродить в промозглой темноте не оказалось. То есть сначала не было. Но вскоре они ясно услышали шум. Какую-то возню, голоса, то ли стоны, то ли вздохи. Топик вопросительно посмотрел на Дину.

– Может, кого-то душат, но не исключено, что совсем наоборот, – прошептала она.

Они постояли не дыша, пока голоса не зазвучали членораздельно.

– Что ты из себя корчишь? Грязи она не любит! Целка нашлась. Дешевка! – это была мужская партия.

– Ах ты, мудак! Ты что, думаешь, как тебе в пьяную балду стукнет, так я в лужу должна плюхаться?

– Слушай, Дашка, не нарывайся. Я ведь и по морде могу захреначить.

– Ты только это и можешь. Дегенерат, жертва пьяного зачатия!

Раздался отчетливый звук пощечины. Дина сжала зубы и сделала шаг вперед. Но девушка явно не собиралась звать на помощь. Она произнесла спокойно и презрительно:

– Посмотрим, что моя сестричка скажет, когда я ей об этом расскажу. Наташенька твоя разлюбимая. Она скоро приедет.

– Наташа? – мужской голос дрогнул. – Ты врешь!

– Ничего я не вру! Она звонила вчера. Сказала, через неделю приедет. Не помню, откуда звонила. То ли из Парижа, то ли из Лондона. У них там Неделя высокой моды была, а теперь в Москве показ будет. Так что жди с букетом и поллитрой. Только на кой ляд ей сын дворника сдался?

Дашка пулей выскочила из-за дерева. Андрей почти схватил девушку сзади за шиворот, но Дина кое-что шепнула Топику, и тот со страшным лаем натянул поводок, делая вид, что собирается тяпнуть Андрея за руку. Дина тоже делала вид, что изо всех сил его сдерживает. Андрей грубо выругался и не очень твердо пошел к подъезду. Даша дружески кивнула Дине:

– Гуляете? Молодцы. А то этот придурок совсем охренел. – И тоже поплыла к дому с видом тургеневской барышни.

«Однако, – подумала Дина. – Какой широкий диапазон у этого сына дворничихи!»

* * *

Степан два дня не вставал с койки и смотрел в потолок. В столовую отказывался ходить. Даже воды не пил: для этого нужно было идти в туалет, к умывальнику. Соседи по палате, натыкаясь на его сухой обжигающий взгляд, шарахались в сторону. По вечерам медсестра приносила ему таблетки: галоперидол и радедорм. Он глотал, не запивая, и просил:

– Еще дайте.

– Выпишет врач, я тебе горстями отсыпать буду.