Исповедь меча, или Путь самурая

Сами понимаете, что вскрытие живота, или хара, являлось для самурая открытием своих сокровенных и истинных намерений. Хотя сами они склонны были употреблять слова «сеппуку» или «каппуку», то есть вспарывание живота. Это было символикой духовного свойства, нежели простым самоубийством.

И к символическому этому деянию человека готовили с детства. С самых юных лет самурая учили не только жизни, но и смерти. Опытные наставники в специальных школах объясняли будущим буси, как надо начинать и доводить до конца сеппуку, сохраняя при этом достоинство до самого последнего момента жизни. Известен случай харакири семилетнего сына самурая, совершившего самоубийство перед наемными убийцами, подосланными к его отцу, но по ошибке убившими другого человека. При опознании трупа мальчик, желая спасти жизнь родителя, выхватил меч и молча распорол себе живот. Преступников это вполне устроило, и они сочли свое дело сделанным.

Можно привести и другую историю — о братьях Сакона, Наики и Хатимаро. Два старших брата (одному было 24 года, а второму — 17) решили в отместку за отца убить сёгуна Токугаву Иэясу. Но они были схвачены почти сразу, едва вошли в лагерь сёгуна. Старый Токугава был в восхищении от смелости юношей и разрешил им умереть почетной смертью. Приговор — харакири — был вынесен всем мужчинам их семейства, среди которых был и восьмилетний брат заговорщиков Хатимаро. Троих братьев сопроводили в монастырь, где должна была состояться казнь. До наших дней сохранился дневник врача, присутствовавшего при сеппуку и описавшего такую сцену:

«Когда приговоренные присели в ряд для отправления последней части экзекуции, Сакон повернулся к самому младшему брату и сказал: „Начинай первым — я хочу убедиться, что ты сделал все правильно“. Младший брат ответил, что он никогда не видел, как проводят сеппуку, и поэтому хотел бы понаблюдать, как это сделают они, старшие, чтобы потом повторить их действия.

Старшие братья улыбнулись сквозь слезы: „Отлично сказано, братишка! Ты можешь гордиться тем, что ты сын своего отца“ — и усадили его между собой. Сакон вонзил кинжал в левую часть живота и сказал: „Смотри! Теперь понимаешь? Только не вводи кинжал слишком глубоко, не то можешь опрокинуться назад. Наклоняйся вперед и твердо прижимай к полу колени“. Наики сделал то же самое и сказал малышу: „Держи глаза открытыми, иначе будешь похож на умирающую женщину. Если кинжал застрянет внутри или тебе не будет хватать силы, наберись смелости и постарайся удвоить свои усилия, чтобы провести его вправо“. Мальчик смотрел то на одного, то на другого, а когда они испустили дух, он хладнокровно вскрыл себе живот, чуть не перерезав себя пополам, и последовал примеру тех, кто лежал по обе стороны от него»[20].

Справедливость совершения сеппуку в этой школе смерти не подвергалась ни малейшему сомнению: так заповедано! Суть же сеппуку состояла в демонстрации чистоты и незапятнанности собственных помыслов.

Такое отношение к жизни и смерти наиболее ярко продемонстрировано в классическом японском эпосе. В «Повести о Великом мире» описывается не больше и не меньше как 2640 случаев харакири. Все примеры описать мне просто-напросто не позволит объем данной книги, но один случай процитировать вполне возможно.

«Ёсимицу поднялся на сторожевую вышку и стал всматриваться вдаль — в том направлении, куда уехал принц. Он неясно увидел вдали его удаляющуюся фигуру. „Ну, теперь за дело!“ — подумал он. Оторвал мечом башенные доски, открыл всего себя стоящим внизу и громким голосом воскликнул:

„Второй сын императора Годайго, государя в девяносто пятом поколении со времени императора Дзимму — августейшего потомка великой богини Аматэрасу, принц первого ранга Такахато, ныне погиб от руки мятежных вассалов! Сейчас я покажу, как умерщвляет себя воин! Да послужит это образцом для вас, когда кончится ваше воинское счастье и вы будете сами готовиться разрезать себе живот!“

Сказав так, он снял доспехи и сбросил их с башни. Спустил с плеч парчовую накидку, бывшую под латами, обнажил верхнюю часть туловища, воткнул меч в белое блестящее тело и сделал слева направо по животу прямой надрез, выхватил оттуда внутренности и бросил их на пол башни, потом взял меч в зубы и упал лицом вниз»[21].

Нет, конечно, довольно часто самураи совершали харакири по самым несерьезным поводам. М. Хан описал даже случай сеппуку двух самураев из окружения императорской семьи. Оба этих самурая сделали себе сеппуку после спора о том, что их мечи задели друг друга, когда буси проходили по дворцовой лестнице.

Очень характерно для самураев соединить поэзию и смерть: перед сеппуку самурай садится и пишет «песнь смерти». Из жизни следует уйти красиво. Особенно если верный самурай уходит вслед за своим господином.

Столкновение с современностью