Исповедь мастера адских наук

Продвижение в стремлениях моих произошло только лишь в следующем году. Совместно с шестью иными собратьями уплатил я надлежащую часть денег на пир в честь тех членов Братства, что захотели изменить свое положение. Среди них было несколько обрученных, желающих вступить в брак, а так же кое-кто, пожелавших сделаться священнослужителями. Девизом нашего Братства было: Sicut lilium inter spinas, что означает "как лилия среди терниев", а гербом нашим был белый лебедь. Пир сей стал переломным моментом в моей жизни, и гораздо сильнее - в моем творчестве, поскольку в ходе торжества подошел ко мне некий Ян ван Лийнен, лично мне известный плохо, хоть и был он, как и я сам, членом Братства, и спросил, не пожелаю ли я стать самым оригинальным художником во всей человеческой истории, таким, о котором будущие поколения всегда будут говорить и помнить. Я отнесся к нему вежливо, понимая, что тот хочет поболтать о моем мастерстве, и ответил, что конечно же, это мечта каждого художника. Тогда он припер меня к стене - мы и в самом деле стояли у стенки - и, дыша мне в лицо кислым от чрезмерно выпитого вина перегаром, продолжал настойчиво выпытывать, говорю ли я серьезно. Видя, что имею дело с пьяным, который не то что не желает искусства моего похвалить, но и, скорее всего, намеревается меня же оскорбить, я лишь подтвердил предыдущие свои слова и попытался уйти, но тот заграждал мне путь своим толстенным брюхом. Не желая начинать скандала, я остался на месте, хотя вскипал уже гневом, и сообщил - себе и ему - что еще пару слов, и он меня попомнит! После этого он сконфузился несколько и извиняться начал, но и не отпускал. В конце концов сообщил, что картины мои всегда его восхищали, а более всего нравятся ему мои сцены адских мучений, только видит он, что чего-то до истинного мастерства им не достает. Вот этим уже он довел меня до белого каления, ибо нет ничего хуже, как кому-либо правду-матку выложить - ведь и сам я понимал, что мне чего-то не достает! Увидав, как я бледнею от ярости, сей проклятый ван Лийнен сказал, что может мне в этом помочь, ибо ему известен способ, чтобы мои эскизы, написанные у костров, виселиц и эшафотов не пошли коту под хвост. И говорил он это с такой кривой усмешечкой, что подумалось мне - это либо шарлатан, либо диавол во плоти, души моей возжелавший. Но, поскольку находились мы в Сваненброедерхусе ("Дом Братства Лебедя" - голл. - примеч. перев.), доме Братства нашего, что был построен на освященной земле в 1318 году от Рождества Христова, и надеясь затем, что сатанинские силы доступа сюда не имут, ответил я, что хотел бы сей способ испытать. Про себя же я рассчитывал, что пока что ничего святотатственного не сказал, тем более не совершил, ибо говорим мы все время на темы общие, не уточняя, что же это за метод овладения совершенством ремесла художников. На это уже ван Лийнен отвечал мне, что сам все устроит и договорился встретиться со мною в моей мастерской вечером следующего дня.

Мастерская моя помещалась за несколько домов от моего же собственного жилища, при том же треугольном рынке. Далеко идти не надо было, так что я пошел следующим вечером без особой надежды, что ван Лийнен помнит о нашем уговоре, ибо выпил много вина. Но он все-таки пришел - трезвый, убедительный в беседе и спокойный. Я предложил ему присесть и извинился за то, что нет у меня никакого угощения, ибо дом мой настолько близок, что в мастерской у себя не держу ничего съестного.