Исповедь гипнотизера

Ты знаешь только свое. Ты хочешь исцеления или возмещения своего ущерба, на худой конец — утешения…

Обвиняешь судьбу в немилости, а Природу — в ошибках. «Я живу один раз, во веки веков, всего лишь один. Зачем же эти угри, вылезающие, как звери из нор, и не выводящиеся годами? Зачем запах изо рта, почему гниют зубы и не желает работать кишечник? Зачем эти ноги, кривые колеса, ведь я никогда не был и не буду кавалеристом? Где моя талия, кто украл бюст? Почему такой нос, такая жуткая несправедливость? Зачем эта аллергия, непутевое сердце, и кожа, покрытая лишаем? Это искривление позвоночника, этот несоразмерный таз, этот жалкий пенис?.. К черту, к дьяволу! Дайте лекарство! Сделайте операцию! Гены? Заменить, переставить! Почему я не могу контролировать свое внимание и свои мысли? Почему я не могу улыбаться, шутить? Откуда такой характер? Почему я чувствую не так, как другие? Кто отнял мою радость, мою волю? «В человеке все должно быть прекрасно — и лицо, и одежда, и душа, и мысли» — разве не так? Ведь должно! И тело, мое тело, должно быть здоровым, красивым и вдохновенным, и соблазнительным, черт возьми! И одежда — должна! И душа — должна! Ведь я живу один раз, один раз! Должно же мне быть приятно жить или хоть просто, ну просто-напросто — выносимо!..»

Ты совершенно прав. Забыл только об одном: никто тебе ничего подобного не обещал.

Все это ты наобещал себе сам. Помогли тому и детские сказки.

Создать тебя здоровым и обольстительным, сильным и умным, обеспечить и прекрасным лицом, и душой, и одеждой, обезопасить от болезней и несчастий, от нехороших мыслей и некрасивых чувств — никто такого обязательства на себя не брал, а если брал, то не разумея…

Может быть, и в наинижайшей болезни нашей есть высочайший смысл, только не до того нам.

Что кому обломится, какой билет выпадет в лотерее, называемой жизнью. Знает ли об этом продавец билетов? Живчик, вонзающийся в яйцеклетку, не ведает ни о чем.

Клинический идиот с мутными глазами и лицом ящерицы. Некто немыслимо нескладный, какофонический, весь измятый и перекошенный еще в материнском чреве — жертва родительского алкоголизма. (А может быть, скорбный гений неизвестной породы?..) Тело, исковерканное подлыми генами, — некий обрубок, несущий в себе здоровый мозг, обреченный все видеть и понимать. Существо женского пола, но столь далекое от возможности… А есть еще и Венеры с больными душами, и Аполлоны с кривыми мозгами. Есть и талантливые, и прекрасные со свищами в сердце, с несращением нёба, с недоразвитием хрусталика или влагалища, с предательски перепутанными кусочками хромосом…

Ты не знаешь, повезло тебе или нет. Ты не знаешь, что такое Судьба. Ты знаешь только свое.

Не позабудь же: на всякое несчастье найдется другое — еще страшней. Вопроси и узнай, что тебя миновало?.. И благодарствуй, и пойми — тебе повезло.

Ты живешь, ты имеешь на это право.

А там, куда ты обращаешь свои жалобы, требования, надежды, нет ни святых, ни ангелов, ни чудотворцев. Везде только люди, всего лишь люди, глупые, болеющие, страдающие, умирающие — как и ты.

«Жизнь есть болезнь, но зачем?»

Не уходи, посмотри…

За рабочую жизнь собралась кое-какая статистика — не цифровая, в цифрах не выразить…

Неуклюже говоря: степень несчастья и чувство несчастности имеют тенденцию к обратной зависимости.

Маленькое несчастье — большие жалобы. Несчастье большое — жалобы маленькие или нет совсем.

Так выходит у большинства, и не только в перипетиях здоровья. Так и у меня. Почему?..

ТЯЖКАЯ ОБЯЗАННОСТЬ БЫТЬ ЗДОРОВЫМ

Самоубийства бывают быстрые и медленные.

Один из мотивов, почти рефлекс — «к черту!».

Отвращение к обязательному, ненависть к необходимому. Ненависть, до тошноты, до судорог — аллергия на слово «надо», еще со школы, еще с пеленок: не давите на меня. Хватит! Не хочу никому и ничему подчиняться! Никому ничего не должен, в том числе и себе! Хочу жить как хочу и умирать как хочу!..

Совокупный рефлекс на воинствующий воспитательный идиотизм. Из-за него (плюс всякие побочные обстоятельства) одни целеустремленно пьют, другие яростно плюют на диету, третьи доканывают сердце изуверской малоподвижностью, четвертые вдохновенно не чистят зубы…

Болезнь как способ привлечь внимание. Когда мы болели — далеко, в детстве — ах, было, было… За нами ухаживали, над нами тряслись. Нас любили, как никогда, и мы это запомнили. За это — о да, за такое заплатить можно и кашлем, и насморком, и температурой, и сыпью, и даже болью, да, настоящей болью, лишь бы не слишком и лишь бы вот так посмотрели, погладили. И ни в детский садик, ни в школу… Ну а теперь? Где-то в глубине мне запомнилось, что болеть — может быть, и хорошо, славно, а быть здоровым бывает и скучно, и грустно… Не хочу болеть, нет, сознательно не хочу, упаси боже. А вот подсознательно — тем детским своим нутришком…