Исповедь гипнотезера

— Вот, дальше. Дальше я думал. Вспомнил еще нескольких от него насилу уползших… Никиту своего вспомнил. Напоказ теплой компании Жорка его заставлял раз восемь рассказывать, как знаменитый секс-дрессировщик Мишка-казак… методом погружения… Мелькнула и такая мыслишка, что она может снова у него оказаться и отыграть назад, внушаема очень… И не придумал ничего лучше, как вломить, ну, ты знаешь мою дипломатию. Конец рабочего дня, народу у него как всегда. Повезло: из двери мне навстречу собственной персоной Георгий Георгиевич в обнимочку с этой парой. Все трое, сразу меня узнали. Она — не видя в упор, жених — с выражением червяка, только что перееханного катком, а Георгий с улыбочкой уже лепит без передыху, запудривает: «Хе-хе-хо, чудесно, чудесно, что вы нас навестили, коллега, гора с горой сходится, хе-хе-хо, мы как раз собирались дружески навестить вас, Нинулечка хотела вам кое-что объяснить, хе-хе-хо, маленькое недоразумение, вам понятно, перенос либидо и немножко фантазии на почве некоторого инфантилизма, это бывает, да, молодой человек, бывает и гораздо смешнее, наш уважаемый авторитетный коллега вам подтвердит, все стабилизируется, хе-хе-хо, мы не допускаем никакого вмешательства в сферу интимных чувств, Нинулечка, подтвердите». — «Да, все чудесно, чудесно… Я пошла к доктору Павлову в неясном сознании. Что-то приснилось, глупость, не понимаю, как я могла… Я чудесно себя чувствую, я хочу продолжать сеансы…»

Короче: слов у меня не было. Плюнул целенаправленно Жорке в физиономию. Повернулся, пошел домой. Ни звука за спиной не услышал.

— А дальше ножичек.

— Ну, ерунда. (Лар начинает жевать.)

— Ерунда, ага. Ешь. На той неделе Жорик выступает в ДК «Молодость».

— Что-нибудь свеженькое? (Лар жует с ускорением.)

— Сеанс гипносчастья по объемной программе. Сходить, что ли.

— Я тоже. (Лар жевать прекращает.)

— Тебе не надо. На сцену вылезешь и начнешь плеваться.

— Не буду больше.

2. Яйца всмятку с высотного дома

Публикатор. — Предыдущий отрывок имел еще несколько рваных вариантов, путаных продолжений и никакой концовки. Сопоставив их с текстами, относящимися к другим временам и событиям, можно предположить, что Лялин начал писать что-то крупное, вроде романа-исповеди, но не справился.

Д-р Павлов. — Вернее сказать, не успел. И никакой это не роман, просто дневник, лабораторные, что ли, записи. Я не знал о них, свой загашник Антон держал от меня в тайне.

Публикатор. — Ваш литературный портрет, с Вашей точки зрения, хорош?

Д-р Павлов. — По фактам врет мало. Насчет портрета не знаю, себя не видишь. Объективности ко мне у Антона никогда не было. Еще в нескольких книгах брал меня как модель и выводил на публику в разных видах: превращал то в счастливчика, легкомысленного брюнета, то в рокового блондина, один раз убил, два раза заставил покончить к собой. Пришлось однажды за такую фривольность слегка помять ему ребра.

Публикатор. — Теперь представим выдержки из подборки писем, самим Лялиным озаглавленной: «Самодеятельные гипнотизеры». Кое-где между письмами и копиями ответов — лялинские заметки и комментарии. В документальной части архива, в отличие от рукописной, царит порядок. Все обращения к Антону Юрьевичу сведем к его инициалам: А. Ю., а концовки писем условимся обозначать точкой в скобках (.), как и я делаю в своих книгах.

(Запись Лялина.)

Если бы гипноз был только гипнозом, все было бы просто.

Действие магнита когда-то безмерно удивляло людей, внушало восторг и мистический ужас. Изумило и маленького Альберта Эйнштейна, почуявшего в компасной стрелке тайну мироздания. Нынче и рядовой школьник может понять, что магнит обнажает ВСЕ-ПРИРОДНУЮ суть: являет отпрепарированно вселенскую силу, соединяющую и разъединяющую все на свете и заключенную в каждой частичке.

Нечто подобное должно произойти с отношением к феномену гипноза, к экстрасенсорике и всяческой психомагии. Именно: отношение к «феномену» — должно смениться отношением к СУТИ всяческих отношений.

Когда человек моментально засыпает при взгляде или по слову, когда по мановению руки перестает ощущать боль, истекать кровью; когда выздоравливает от «неизлечимой болезни» — или наоборот, ни с того ни с сего умирает… Это производит слишком большое впечатление и самым естественным образом воспринимается как сверхестественное.

И нет догадки. И до отупения трудно убедить всех этих пожизненно загипнотизированных, что таинственная, могучая сила — власть колдуна, экстрасенса, чудотворной икопы, гипнотизера и прочая — не извне действует, а ИЗНУТРИ — только изнутри тех, на ком являются чудеса.

Можно назвать эту силу всего-навсего верой — да, можно. И тебе могут как бы доверить «как бы понять.

Не раз замечал, как при моих попытках объяснить чудеса гипноза, только что мною продемонстрированные, — всего лишь ГИПНАБЕЛЬНОСТЬЮ, чудеса внушения — всего лишь ВНУШАЕМОСТЬЮ, чудеса веры — всего лишь ВЕРОЙ, не более, — люди как-то скучнеют. Перестают слышать.

Восприятие гаснет в тот самый миг, когда, кажется, так близко уже, вот-вот вспыхнет чудо самопознания.