Исповедь Дракулы

Он не умер под пытками, он продолжал бороться за жизнь и теперь, когда палач закончил свою работу, оставив его наедине с болью и темнотой. Тело пожирал струившийся по жилам огонь, мысли путались, но Влад с фанатичным упорством пытался контролировать их поток, веря, что только находясь в сознании, сумеет выжить. «Боль можно отодвинуть в сторону, чтобы она жила сама по себе, не тревожила меня. Человеческий разум может все, для него нет преград. До сих пор мне удавалось побеждать, а значит, я должен, обязан справиться и в этот раз. Я сильнее их, я должен выстоять, они никогда не услышат моих стонов… – мысленно твердил узник, заставляя себя двигаться. – Мне надо подняться, встать на ноги, надо… Надо!» Но внушение не помогало, и он по-прежнему лежал ничком, чувствуя, будто сверху на него навалили целую груду камней. Руки дрожали и не хотели слушаться. Во рту был вкус крови. Палач заткнул его какой-то тряпкой, стремясь остановить кровотечение, и это порадовало Влада. Он думал о том, что Ганс не хотел его смерти, равно как и он сам не желал ее, они были едины в своем стремлении, но преследовали разные цели, противоречащие друг другу… Мысли ускользали и путались, Дракула проваливался с головой в красный туман, а когда выскальзывал на его поверхность, пытался зацепиться за реальность, остаться в этой жизни. «Выкарабкаться, вернуться, ведь это только боль, ее можно преодолеть, не думать о ней. Надо зацепиться за что-то хорошее, удержать это, выплыть… – лежавший на полу человек снова попытался подняться. – Нельзя лежать, уткнувшись лицом в пропитанную кровью солому, мне, Владу Воеводе, сыну великого князя Влада, мне, Божьей милостью князю Валахии! Нельзя! Я все равно поднимусь, преодолею слабость и боль, я дойду до Константинополя и подниму поверженный неверными крест. Я, Влад Воевода, милостью Божьей господин Валахии… В бой! Надо идти в бой…»

Красный туман затягивал в небытие, но Дракула знал, что не сдастся и победит, победит, потому что в его жизни было много счастья! Память о счастливых днях вытянет его из бездны, возродит, выведет из лабиринта смерти. Князь вспоминал Лидию, – ее взгляд, прикосновения ее рук. Она любила его так, как никто не мог любить, каждый миг, проведенный с ней, был мигом счастья. Красный туман затягивал в смерть, но Влад представлял глаза Лидии, и она возвращала его в мир живых.

В камере кто-то был. Кто-то посторонний. Узник не мог говорить, не мог спросить кто это, и все же сумел повернуться, приподнять голову. В дальнем углу стояла женщина, ее белое платье словно светилось, выступая из тьмы. Это была Лидия. Она не оставила своего возлюбленного, пришла, понимая, что ему необходима ее помощь, что только она может исцелить его раны. Одно прикосновение ее шелковистой ладошки, и боль сгинет, растает. Влад не мог позвать ее, но Лидия сама шла, точнее, плыла навстречу. Ее лицо было белым, как снег, а под глазами лежали смертные тени:

– Ты никогда не любил меня, Влад. Ты предал меня. Помнишь, ты говорил сладкие слова, называл меня своей княгиней? Я родила тебе сына, я отдала тебе свою жизнь, князь. Почему ты оставил меня?

Влад не сумел объяснить раньше, почему так поступил с ней, так что же он мог сделать теперь – жалкий калека, лишенный дара речи? Только протянуть руку, взывая о милосердии… Но Лидия была неумолима, ее слова звучали как приговор, ее суд был божественным судом:

– У тебя только одна любовь в жизни, Влад. Имя ей – власть. Все помыслы твои, все желания сосредоточены только на ней. Ты предал меня ради власти. Дважды предал. Первый раз, когда назвал наш брак невозможным из-за политических интересов, а второй, – когда подтолкнул к гибели.

Она подходила все ближе, а ее ангельской красоты лицо менялось с каждым мигом, кожа надувалась и лопалась, глаза вылезали из орбит. Мутные рыбьи глаза утопленницы… Ее длинные волосы переплелись с водорослями, с подвенечного платья стекала вода. Мокрые следы тянулись через всю камеру, а сама она стояла в луже.

– Я любила тебя, любила до гроба, – она расхохоталась, и ее смех раскаленными иголками пронзил голову. – Да, только, Влад, у меня нет гроба! Правда, смешно? Моя могила – Арджеш. Быстрый, веселый Арджеш, который сбегает с гор. Он звенит как мой смех. Он сверкает как мои глаза. Это ты подарил мне такую чудесную могилу! Вот настоящий княжеский подарок. Вот что подарил мне мой невенчанный супруг – Влад Воевода! Мне никогда не будет покоя! Никогда!