Исповедь чекиста

МОЯ ИСПОВЕДЬ — это чистое, откровенное излияние радости и боли души. Радости за то, что жил в большой и сильной стране, в государстве дружбы народов. И боли за то, что она исчезла, развалилась буквально на глазах. Но только прожитая жизнь позволяет сравнить прошлое с настоящим. И увидеть всю лживость многих бывших партийных и советских функционеров. Реальность дает также возможность убедиться в объективности требований коммунистической теории о необходимости вести постоянно борьбу с оппортунистами и перерожденцами в партийных рядах на всех уровнях. Убедиться в необходимости жесточайшей, бескомпромиссной борьбы с идеологической диверсией спецслужб империалистического лагеря, которая взорвала СССР изнутри.

К катастрофической беде советского государства и народа, органы КГБ не смогли правильно оценить масштабы подрывной деятельности спецслужб империализма, а также тот важнейший аспект, что острие подрывных акций было нацелено на партийную элиту СССР и стран социалистического лагеря.

Эта так называемая элита, партийные и советские функционеры, как свидетельствует современность, оказались на проверку совсем не теми, за кого они себя выдавали, занимая высокие должности и получая денежное содержание за счет партийных взносов простых и честных коммунистов и налогов, собираемых со всего народа.

Их громкие ура-патриотические речи прикрывали мелкие душонки и черные дела, жажду наживы за счет народной социалистической собственности.

Разоблачение этого и составляет содержание моей исповеди.

Рождение, или Вся жизнь под псевдонимом

Каждый, кто жил и жив, когда-то и где-то родился.

И какая-то мистика инициируется и пропагандируется всеми светскими и религиозными средствами воздействия на население вокруг места и времени рождения, жизни и смерти той иди иной личности.

По теории вероятности известно, что снаряд, пуля все же могут попасть в одну точку. Но нет в истории человечества случая, чтобы в одной квартире, в одном доме родились и выросли два лауреата Нобелевской премии или другие гиганты человеческой мысли.

И возникает вопрос, что толку в том, что толпы экскурсантов, подобно стаду овечек, следуют за экскурсоводом из комнаты в комнату усадьбы Л. Толстого или, по неведомо кем приведенным в состояние общаги бомжей, комнатам Кремлевского дворца, в которых якобы в алюминиевом чайнике кипятил чай великий вождь мирового пролетариата В. Ленин.

А ведь никто из посетителей не стал подобным Л. Толстому, В. Ленину или И. Сталину. И шатаются по этим местам кому делать нечего или политические Остапы Бендеры, которым выгодно полоскать мозги населению, и либо получать от посетителей деньги, либо засорять их мозги.

Однако вместе с тем привычки и традиции жанра уже сформированы давно. Их следует придерживаться.

Мое рождение произошло незаметно не только для общественности, но и для ближайших родственников на самой границе между Молдавией и Украиной. Эти братские народы разделяла только 3-метровая грунтовая, типичная, так сказать, для сел, проселочная дорога. Тогда еще никто не додумался тратить миллионы бюджетных денег на содержание сотен тысяч пограничников и таможенников.

Во всяком случае, после гибели отца на войне в 1944 г., смерти матери, последовавшей после получения известия об этом, и гибели в этот же день моего старшего брата, ни один родственник не смог назвать точную дату моего рождения. В сельской управе или в церкви также следов не осталось. И та, и другая были уничтожены при бомбардировке немецких позиций наступающей Красной армией. В противоположность этому немецко-румынские войска спокойно прошли по Молдавии, через наше село и без особых боев пошли в сторону Одессы в 1941 г.

Жизнь в селе осталась без изменений. Бывшие колхозники теперь отдавали часть урожая (причем значительно меньшую) немецко-румынским оккупантам, а не представителям советской власти.

Но через три года, т. е. в 1944 г, ситуация изменилась. Надо же было немцам устроить опорный пункт в нашем селе. Помню, как недалеко от хаты стояла минометная батарея. О том, что это минометная батарея, я узнал, когда в 1959 г. поступил в Одесское артиллерийское училище и увидел знакомые по детству металлические контейнеры, в которых крепились при транспортировке мины-снаряды для минометов.

Помню, что немцы, румыны угощали нас, пацанов, мандаринами. Потом я долго не мог узнать, как назывались эти вкусные «маленькие желтые кабачки». Спрашивал своих старших сестер, но ответ получил только, когда был переведен для дальнейшей учебы из детдома в школу-интернат № 2 города Одессы в 1956 г. Там, на Привозе, что возле железнодорожного вокзала, я увидел эти «маленькие желтые кабачки». Оказалось, что их называют мандаринами. Этот факт стал еще одним доказательством того, что моя младенческая память cхватила намертво события первых лет моей жизни.