Исповедь бывшей послушницы

Я стала много молиться дома и в храме, оставалась ночевать в студии, чтобы рано утром уже пойти на Литургию. Работать я перестала: фотографирование девушек-моделей мне казалось уже чем-то греховным. Дома я бывала редко. Раньше у меня с родителями были прекрасные отношения, а теперь мне казалось, что они меня не понимают. Я нервничала, когда они начинали критиковать мои новые взгляды. Любовь к ним казалась мне препятствием на пути отречения от мира. Я вела себя как фанатик: постилась, молилась и читала отцов, всю остальную жизнь считая греховной и не угодной Богу. Когда я говорила о.Владимиру, приходскому священнику у нас в храме, что хочу поступить в монастырь, он всячески отговаривал меня, говорил, что сейчас нет таких монастырей, в которых была бы настоящая духовная жизнь и опытные духовники, но я считала, что он просто меня не понимает или не знает о таких монастырях. Тем более, он же не монах. Я молилась, чтобы Господь послал мне знак, как поступить.

Глава 15

Одна моя знакомая, Екатерина, посоветовала мне поехать к «прозорливому старцу, который может ответить на любой вопрос». Мы вместе поехали в Лавру к старцу Науму, она тоже хотела его спросить что-то относительно своего будущего замужества. Мы выехали из Москвы в 3 утра, было еще совсем темно. Всю эту ночь я не спала, волновалась о том, что скажет мне старец, и молилась, чтобы Господь мне послал силы исполнить то, что он мне скажет. В том, что этот старец действительно знает волю Божию, я даже не сомневалась, хотя ни разу еще его не видела. С пяти утра в домике старца уже занимали очередь. Народу было много, каждый со своими вопросами. Многие приходили сюда уже не первый день, но не могли попасть на прием. Одна женщина, у которой тяжело болела дочь, пыталась попасть к старцу уже неделю. Каждый день с пяти утра она занимала очередь, но ее все не приглашали. В этот день она стояла с пакетом свежесоленой осетрины, так как ей подсказали, что «батюшка любит рыбку». Ей удалось всучить этот пакет м.Пелагеи, которая его приняла и обещала посодействовать. Я подумала, что у меня с собой ничего нет, стало неловко заявляться к старцу с пустыми руками, остальные стояли кто с чем. Я подумала, что пожертвую просто деньги, раз уж не купила подарка. Хоть это был только ноябрь, но снег уже лежал, и было очень холодно, на стенах веранды перед домиком старца был толстый слой инея, и все толпились на лестнице, ведущей в келью, где он принимал, там было чуть-чуть теплей. К нам иногда выходила келейница старца — монахиня Пелагея и его помощник — иеромонах Аверкий, спрашивали, кто по какому вопросу идет к старцу. Я сказала, что у меня вопрос, связанный с монашеством, а Катя сказала, что хочет спросить про своего жениха. Как только я озвучила свой вопрос, о.Аверкий пригласил меня внутрь без всякой очереди, в приемную. Там тоже ждали какие-то люди, в основном женщины. О.Аверкий спросил меня, правда ли, что я хочу поступить в монастырь, я ответила, что пока не знаю, хочу спросить старца, есть ли на это воля Божия. Он тут же, опять без очереди, повел меня в маленькую келью, заваленную почти до потолка книгами, коробками со всякими продуктами и подарками, где в уголке на кресле сидел старец Наум в подряснике и епитрахили. Батюшка как будто дремал или просто сидел с прикрытыми глазами. Возле кресла среди коробок лежал маленький коврик, на который мне указала м.Пелагея, на него следовало встать на колени. Я встала на колени на этом коврике, от волнения не зная как начать. М.Пелагея озвучила мой вопрос:

- Вот, Батюшка, она хочет в монастырь.