Исповедь бунтаря

В большинстве случаев жестокость, которую постоянно проявляют россияне друг к другу, можно объяснить. Но объяснения получаются позорные. Тысячи бойцов ОМОН разгоняют митинги, состоящие из пары сотен безоружных людей, потому что власть до смерти боится даже призрака оранжевой революции. Городские власти не защищают инвесторов от произвола застройщиков, потому что повязаны с застройщиками круговой порукой. Детям и старикам не хватает лекарств, потому что половина средств, выделенных на лекарства, оседают в карманах медицинских чиновников. Для инвалидов не строят лифты и пандусы, просто потому что жизнь тяжелая и про инвалидов забыли.

Несколько лет назад ко мне на прием приходила девушка, представляющая организацию бывших наркоманов, которые стараются помочь друг другу избавиться от своей пагубной зависимости. В организацию входят несколько десятков молодых людей. И я был потрясен, когда узнал, что все, буквально все члены организации, и мальчики, и девочки, были изнасилованы в детстве отчимами или учителями. Вспомните, как часто в последнее время вы слышите об изнасилованных детях, пропавших детях, убитых детях. Не правда ли, все чаще и чаще? Статистика домашнего насилия в российских семьях удручающая. Каждый день, в каждой четвертой российской семье бьют женщину или ребенка.

Вообще бытовая жестокость стала для нас обыденным делом. Вы же не удивитесь, если увидите, как на улице один человек грязно ругает другого. Но вы удивитесь, если увидите, как прохожие склоняются к человеку, которому на улице стало плохо.

У нас жестокое кино, жестокое телевидение. Мы объясняем себе собственную жестокость и трусливую свою терпимость к жестокости других тем, что, дескать, мир вокруг нас жесток. Это позорное объяснение. Если мир жесток, надо попытаться его изменить, попытаться сделать жизнь вокруг хоть немного человечнее.

Дело не в том, какой кандидат победит на выборах: левый или правый, чекист, юрист или хозяйственник. Дело в том, чтобы очеловечить власть и общество, сделать их хоть чуть-чуть менее жестокой.

Как это ни банально звучит, начинать придется с себя. Давным-давно, когда я еще был губернатором в Нижнем Новгороде, мы начали там программу помощи одаренным детям. Тогда я считал эту программу хорошей, но неважной, теперь я считаю ее очень важной и продолжаю на собственные средства. Не потому даже, что одаренные дети превратятся в великих ученых и великих музыкантов, а потому что дети, их родители и те, кто им помогает, научаются относиться друг к другу по-человечески.

В конце концов, вот мы просто идем по улице и видим человека, которому стало плохо с сердцем. Вот человек упал на тротуаре, и если мы не подойдем к нему, заведомо считая его пьяницей или наркоманом, то мы не можем упрекать власть в жестокости и не можем требовать от власти, чтобы она гуманно относилась к своему народу.

Гуманизация России может стать хорошей национальной идеей, значительно лучшей национальной идеей, чем восстановление нашего былого ракетного величия. Национальные идеи типа возрождения великой России или создания многополярного мира плохи тем, что непонятно, как в эту национальную идею вписаться простому человеку. Понятно, что должен делать Путин для великой России и многополярного мира: газ перекрывать, ракеты перенаправлять. А простой человек для величия России что должен делать? Не понятно.

Если же мы пытаемся сделать свою страну человечнее, то понятно, чем именно должен заняться каждый человек ради этой великой цели. Государственные чиновники должны перестать заниматься бизнесом, не вмешиваться в дела судов, не мешать, хотя бы не мешать общественный организациям отстаивать права потребителей и чистоту воды в реках.

Губернаторы должны бороться за федерализм. Это сделает страну более демократичной и гуманной. Я встречался в Санкт-Петербурге с бабушкой-блокадницей. Она жаловалась, что три года ходит по кабинетам, не может доказать, что она блокадница, и соответственно, не получает причитающихся ей льгот и бесплатных лекарств. Я говорил этой бабушке, что губернатор Петербурга Валентина Матвиенко не выбрана блокадниками, а назначена Путиным. Поэтому губернатору не нужно нравится блокадникам, а нужно нравиться Путину.

В ельцинские времена налоги между регионами и центром делились пополам. Сейчас 70 % налогов уходит в Москву, и только 30 % остается в регионах. Отмена федерализма привела к тому, что регионы стали жить и развиваться втрое хуже, чем Москва. Региональные власти должны за восстановление федерализма бороться, потому что жестоко считать людей, живущих в провинции, людьми второго сорта.

Олигархи должны платить налоги, не давать взяток, не создавать неестественных монополий, не уводить деньги за границу, не банкротить искусственно предприятия, выгоняя на улицу тысячи людей. Я не думаю, что можно требовать от олигархов социальной ответственности бизнеса. Я понимаю, что от волкодава требовать помощи бедным бессмысленно, можно требовать, чтобы он не мародерствовал и не вел себя как шакал.