Испорченный рыцарь (ЛП)

Но они победили нас.

Они, блядь, победили нас и разорвали нас на две части.

Они разорвали меня на две части, прямо по сердцу.

Меня мало что волнует в жизни, но человек, которого они забрали у меня той ночью, был на самом верху этого списка.

Зажмурив глаза, я предлагаю все, что у меня есть, чтобы остановить неизбежное, но это бессмысленно. Грохот захлопнувшейся входной двери полностью возвращает меня в реальность, и мягкие шаги приближаются ко мне.

Открыв глаза, я моргаю от окружающего меня мрака.

Я понятия не имею, который сейчас час, светло ли на улице или нет. Жалюзи и шторы здесь не открывались с тех пор, как я вернулся после той ночи.

Я не хочу жить на свету, когда тону во тьме внутри себя.

Несколько секунд я ничего и никого не вижу.

Но потом яркость проникает в мои глазные яблоки, и я вскрикиваю от досады, когда вся моя квартира заливается солнечным светом.

Оттолкнувшись от дивана, я встаю на нетвердые ноги, пытаясь найти незваного гостя, решившего помучить меня.

Глаза слезятся от яркого света, все вокруг расплывается на долгие секунды, пока передо мной не возникает видение.

— Сирена?

В свете, льющемся из окон, она похожа на ангела.

Ее светло-голубые глаза находят мои, и улыбка растягивает губы, словно она рада меня видеть.

Прежде чем я успеваю понять, что происходит, мои ноги начинают двигаться, и я сокращаю пространство между нами.

Она задыхается, угадав мои намерения, и делает шаг назад, но этого оказывается недостаточно, чтобы остановить меня.

За мгновение до того, как мои пальцы обхватывают ее лицо и я прижимаюсь своими губами к ее губам, она ударяется спиной об окна позади нее.

Воспоминания о том, как я в последний раз уступил и впустил ее внутрь, заполнили мой разум.

Если не считать того, что я был пьян или под кайфом, это был единственный раз, когда я смог отключиться от своих мыслей. Единственный раз, когда мне удалось уменьшить боль.

Брианна Эндрюс.

Свет, которого жаждет моя тьма.

Мои губы двигаются навстречу ее губам. Я настолько погрузился в обещание того, что она может мне дать, что не замечаю, что она не отвечает на мой поцелуй, что ее тело застыло напротив моего, когда я прижал ее к окну.

— Нико, — задыхается она, когда я целую ее шею, прикусывая чувствительную кожу. Я игнорирую тот факт, что это не требование продолжать, а мольба остановиться.

Я не могу остановиться.

Я не хочу останавливаться.

Она нужна мне.

Мне нужна…

— БЛЯДЬ, — рявкаю я, отступая назад, когда она сильнее прижимается к моей груди, заставляя меня отстраниться от нее.

Что-то, что и так уже избито и сломано внутри меня, еще шире раскрывается от ее отказа, и боль снова пронзает меня изнутри.

— Нет, — буркнул я. — Ты должна сделать все лучше. Ты должна все это забрать.

— Нико.

— Пожалуйста, Сирена. — Мой голос дрожит, но я бессилен остановить это или даже позаботиться об этом. — Мне нужна т—

Она бросается вперед и ловит меня, прежде чем я успеваю произнести последнее слово и рухнуть на пол.

Ее руки обхватывают меня, и это чертовски приятно.

Слишком хорошо. Но я не могу ничего с этим поделать.

В этот момент боль преобладает над страхом, и я с радостью позволяю ей это.

Мы стоим так очень долго, она держит меня, не давая рассыпаться всем моим зазубренным частям и не давая мне истечь кровью по всему полу.

С тех пор, как я заставил себя вернуться в школу, мне все труднее и труднее сохранять мужественное лицо.

Я еще не готов вернуться в мир. Мне нужно время. Мне нужно… черт знает, что мне нужно на самом деле. Но сидеть в классе и готовиться к предстоящим экзаменам — точно не то.

Но это то, чего от меня ждут. То, что я должен сделать.

Мое будущее… мое будущее…

Из моего горла вырывается какой-то болезненный всхлип, и до моего слуха доносится мягкий голос Брианны.

— Все хорошо. Я держу тебя.

Я втягиваю в себя дрожащий воздух, продолжая позволять ей обнимать меня.

Я никогда не думал, что позволю этому случиться, но вот мы здесь.

Я никогда не думал, что мне придется прощаться с моим отцом. Ну, по крайней мере, не раньше, чем через несколько лет.

Я не знаю, сколько времени прошло, пока мы были заперты в объятиях, но в конце концов мой наполненный алкоголем разум понял, что мы движемся.

Оторвав лицо от шеи Брианны, я обнаружил, что мы стоим в моей ванной комнате.

— Что…

— Тебе нужно принять душ, Нико. Ты чертовски воняешь.

Я смотрю на нее, когда она отпускает меня, как будто ее нет на самом деле, а просто видение, которым, по мнению моей ебанутой головы, она должна меня дразнить.

Звучит охуенно.

И если она не более чем плод моего воображения, то я готов поспорить, что мне не дадут даже потерять себя в том, что она действительно может мне предложить. Ее объятия, возможно, и были приятными — не буду говорить ей об этом, — но ощутить себя в ее тугой киске было бы гораздо лучше.

Ощущение того, что мой школьный галстук протягивают через воротник, вырывает меня из этой маленькой фантазии, и я смотрю вниз, наблюдая, как ее тонкие пальцы быстро расстегивают пуговицы моей рубашки.

В моем горле раздается рык, когда ее горячие руки скользят по моим плечам, отодвигая ткань.