Исполнитель

Минуты две она открывала киоск, минуты две я покупал мороженое и рассчитывался. Короче, у меня осталось мало времени. Я пошел по направлению к машине Виктора. Неожиданно я заметил, что Виктор почему-то лежит, облокотившись на сиденье.

Подойдя к машине, я увидел жуткую картину. Виктор был мертв. Тонкая струйка крови стекала с его виска. Видимо, выстрел был произведен с небольшого расстояния из пистолета с глушителем, так как звука я не слышал. Я от неожиданности выронил мороженое. Приоткрыв переднюю дверцу, я наклонился, чтобы потрогать Виктора, – вдруг он шутит. Я не верил, что его убили. Но только я протянул руку, как получил в лицо мощный залп какого-то аэрозоля. После этого я потерял сознание...

Очнулся я в темноте. Вокруг слышался грохот. Время от времени я обо что-то ударялся. Ощупав пространство вокруг, я понял, что лежу в автомобильном багажнике. Меня куда-то везли. Получается, что меня взяли в заложники.

Ехать в багажнике было очень неприятно. Каждая выбоина на дороге отдавалась в моем теле. Руки были связаны скотчем, им же был залеплен рот. Кто же меня похитил? Наверняка чечены. Может, они взяли меня, чтобы диктовать нашим старшим какие-то новые условия? Что же с Витькой случилось? Неужели его убили?

Мы ехали еще минут пятнадцать-двадцать. Наконец машина остановилась. Крышка багажника открылась. Люди, которых я увидел, действительно были чеченцами. Один из них молча взял меня за шею и стал поднимать, чтобы я вылез из багажника. Второй схватил меня за ноги. Так меня вытряхнули из багажника. Я осмотрелся и увидел, что нахожусь в каком-то темном дворе. Видимо, долго я находился без сознания.

Один из чеченцев набросил мне на голову мешок, чтобы я не мог ничего видеть. Другой ножом разрезал скотч, скрепляющий ноги, и меня повели куда-то. Потом были ступеньки, я часто спотыкался. Иногда меня подталкивали, но никто не говорил ни слова. Затем я услышал, как ключом открывали дверь квартиры. Меня втолкнули куда-то. С меня сняли мешок, разрезали оставшийся скотч, но рот не освободили. Наручниками меня пристегнули к батарее.

Я осмотрелся. Это была большая комната, в которой ничего не было, кроме раскладушки в углу. Вероятно, это было место моего будущего охранника. Оторванные обои и пустая комната говорили о том, что либо эта квартира была брошенной, либо дом готовили к капитальному ремонту. Создавалось впечатление, что дом вообще нежилой.

Чеченцы вышли из комнаты и стали о чем-то говорить на родном языке. Ко мне никто не подходил и ничего не спрашивал. Затем я услышал смех. Кто-то стал говорить по телефону, опять же на родном языке. Наконец разговор прекратился, дверь в комнату открылась, вошли два парня. Один из них держал в руках мобильный телефон. Это был телефон Виктора! Я узнал его сразу. Они подошли ко мне и присели на корточки. Один из них, улыбаясь, взял меня двумя пальцами за подбородок и притянул к себе.

Другой рукой он сорвал скотч с моего рта. Теперь я получил возможность нормально дышать. Я глубоко втянул воздух.

Чеченец наклонился надо мной и сказал:

– Слушай, парень, скажи, какой телефон твоего старшего? – И быстрым движением стал перебирать в памяти аппарата разные номера.

Я не знал, что мне делать.

– Ребята, вы меня с кем-то другим перепутали! – проговорил я. – Я тут не при делах, случайно оказался...

– О, зачем ты нас обманываешь? – чеченец сказал и резким движением ударил меня по щеке.

– Я правду говорю!

– Что, тот парень, на которого ты в машине смотрел, – это не твой друг, да? Ты там случайно оказался, да? – После каждого предложения чеченец обязательно добавлял слово «да», как бы подтверждая свои слова.

– Да я смотрю – машина стоит, хотел попросить, чтобы подвез. Смотрю – парень мертвый. А тут, вероятно, вы подошли...

Чеченец опять покачал головой, но на сей раз не ударил меня и на родном языке обратился к спутнику. Тот пожал плечами. Они снова вышли из комнаты, закрыв за собой дверь.

«Что же теперь делать?» – думал я.

Определенно, меня взяли в заложники. Сергей с Аликом, когда проводили «политинформацию», говорили, что бывает с заложниками. Но нужно держаться. Бывают пытки, но рано или поздно они кончатся. «Если захотят убить, то и так убьют, – говорил Алик. – А сдавать своих – последнее дело. К тому же тот, кто сдает, сам себе подписывает смертный приговор. Поэтому уж лучше быть похороненным с почестями, – добавлял Алик, – чем быть предателем». «Хороший инструктаж! – думал я. – Тебя бы в мою шкуру! Интересно, где они будут меня пытать – здесь или в лес повезут? Видимо, на этот счет еще никаких указаний не было. И вообще, что это означает – убить Виктора, похитить меня? Это начало войны или просто попытка перетянуть чашу весов в переговорах на свою сторону: мол, у нас заложник?»

Да что там заложник! Не такая уж я ценность для моей «бригады»! Другого парня возьмут, не проблема...