Исполняющий обязанности

Единственное, что я мог сделать для подставившего спину Славы — добежать до освещенного тусклым фонарем входа в вокзал «Город — Западный», откуда можно было вызвать «скорую помощь» жертве дружеской дискуссии. Зал ожидания был практически пуст — в дальнем углу, заняв по три сидения на брата, лежало несколько тел, а возле единственной открытой кассы толпилась небольшая очередь. Благоразумно спрятав из поля зрения кассирши правое плечо, с висящим на нитках рукавом когда-то элегантного пальто, Миша — Андрюша, прижавшись лицом к кассовому окошку, очень вежливо просил билет на ближайший поезд в сторону Свердловска. За спиной беглого фельдшера взволновано бил копытом какой-то мужик с чемоданом в руке — похоже, гражданин волновался, что последний билет на проходящий поезд заберет вот этот хлыщ в сером пальто.

— Поезд ноль тридцать три, вагон восьмой, место двадцать четыре, купе — громко стала объяснять билетер, просовывая в узкую щель кассового окошка коричневую картонку билета и сдачу: — Поезд будет через сорок минут.

— Большое вам спасибо, девушка, жениха вам богатого — Миша на прощание одарил широкой улыбкой довольно хохотнувшую тетеньку из окошка, засунул в карман бумажки с мелочью и шагнул от кассы, явно обрадованный скорым прибытием состава.

Освободив место сразу сунувшему голову в окошко гражданину с чемоданом, Пронин немедленно встретился взглядом со мной.

Глава семнадцатая По краю

— Здорово, друг — даже не сбившись с шага, фельдшер двинулся в мою сторону, поглубже засунув руки в карманы мятого пальто.

— Стой! Вынь и подними руки, стой на месте — я выдернул пистолет из кобуры, отработанным движением большого пальца опустил вниз флажок предохранителя.

— Граждане, да что это делается! Уже при свидетелях бандиты грабят! — тонким фальцетом взвизгнул Миша-Андрюша, вытаскивая руки из кармана пальто. Правая рука парня была толсто перемотана чем-то белым, с густыми темными пятнами — видно Демон хорошо зацепил упыря.

— Эй мужик, ты что творишь?! Убери пистолет! — пассажир с чемоданом отлип от окошка кассы и видимо решил призвать меня к порядку.

От его криков зашевелились темные тени в углу зала ожидания, выбираясь из-под полукруглых подлокотников жестких сидений, а из окошка кассы высунулась любопытная мордочка с пережженными перекисью водорода, неживыми волосами, блондинки лет сорока. Обозрев необычную картину, блондинка сделала круглые глаза и распахнув по шире намазанный жирной бордовой помадой пасть, женщина заблажила:

— Витя! Витя!

Пока я крутил головой, Миша сделал в мою сторону маленький шажок, из темноты зала ожидания выдвинулись три хмурые личности, да и мужик с чемоданом, прикрывшись в районе груди своим багажом, стал как-то ближе ко мне. Поколение непуганых идиотов, которые оружие видели только в армии или в кино, которые абсолютно уверены, что положительного героя могут только ранить, причем обязательно не смертельно, чтобы он потом красиво тряс пострадавшей конечностью на перевязках у ласково улыбающейся красавицы-медсестры. Года через три, наслушавшись о невинных жертвах бандитских разборок, насмотревшись на прикрытые старыми тряпками трупы излишне любопытных и бесстрашных, народ будет инстинктивно разбегаться, чтобы не попасть под шальную пулю. Ну, а пока все эти герои обкладывали меня с флангов.

— На месте все замерли! Я из уголовного розыска — я потянулся за служебным удостоверением, надежно упрятанном во внутренний карман куртки, но в последний момент замер — кисть руки была в темно-красных разводах. Очевидно, что я испачкался, когда касался рукой Жирафа, а марать новую куртку чужой кровью совсем не хотелось — потом не отстираю.

— Да что вы его слушаете — Миша затряс своей наспех перемотанной рукой: — Он меня на улице чуть не убил! Смотрите, у него руки в моей крови!

Свое удостоверение достать я опоздал всего на пару мгновений. Пока я надеялся сохранить опрятный внешний вид, да отслеживал передвижения Миши и его команды, состоящей из четырех героев, что-то или кто-то ударило меня в спину сзади так резко и сильно, что осознал я себя летящим мордой лица в покрашенную голубой краской, равнодушную стену, потом пришла черная вспышка. Ничего не соображая, я проводил взглядом стаю искр из глаз, и стал слизывать языком струйку соленой крови, текущую из разбитого носа. В следующее осознанное мгновение, я кряхтя, как старый дед, переваливаюсь на спину и, упершись головой в прохладную стенку, подтягиваю к себе, отлетевший на длину кожаного шнура, мой табельный пистолет.