Исполнение желаний

Джеллика научилась различать разные виды кошмара. Как и разные виды унижения. Например, её спрашивали: «Мисс Тарукай, почему на моем столе пыль?» Спрашивали очень вежливо, не повышая голоса. Но вдоль по позвоночнику сразу же ползли ледяные мурашки. Ведь Джеллика отлично знала — никакой пыли на столе нет, она протирала его сегодня утром и даже днем, ведь за любую ничтожную небрежность ее накажут. Сильно накажут.

Поэтому вопрос про пыль был всего лишь придиркой. Упрекнуть горничную не за что — весь дом сияет. Он всегда сияет, ведь Джеллика убирает его, не покладая рук. Каждый день, с утра до вечера, прерываясь лишь на то, чтобы торопливо перекусить безвкусным сублиматом.

Но, если повод для наказания отсутствует, его всегда можно выдумать. В конце концов, почему нет? Джеллика же не сотрудница корпорации, у нее нет прав. Конечно, контрактом оговорены некоторые нюансы, но… жалобы рассматривает только агентство по найму. Причем только то агентство, которое оформляло контракт. А ее агентство закрылось через три месяца после подписания ею договора. И вместе с закрытием исчезла даже та мизерная защита, на которую могла рассчитывать бесправная мисс Тарукай.

А ведь Джеллика сама выбрала этот дом. Ей показали голографические проекции. Дом был прекрасен! Какая честь — работать в таком месте, да что там работать, честь — даже просто приблизиться к нему! Она в жизни не видела ничего роскошнее. И юной горничной повезло — она попала именно сюда, потому что главным пунктом помимо «исполнительности, чистоплотности и образованности» наниматель особо обозначил «эстетичный внешний вид».

Джеллика подошла по всем параметрам. Она прекрасно читала, писала и считала, с отличием окончила курсы хаус-менеджмента, умела готовить, сервировать, убирать и даже петь! А ее внешний вид был однозначно эстетичным, ведь Джеллика была очень хорошенькая, невысокая и тоненькая. Телосложение, как и азиатский разрез глаз, она унаследовала от матери-островитянки, а вот медную кожу, пухлые губы и вьющиеся волосы — от деда-африканца. Не красавица, конечно, но, как сказали в агентстве, «весьма пикантная».

Она так надеялась, что сможет пробиться в корпоративной зоне. Стать здесь человеком! А стала по сути рабыней. Одушевленным предметом, даже не домашним животным. К домашним животным здесь относились куда снисходительней, чем к Джеллике. Домашних животных не наказывали так часто. Зато Джеллику — сколько угодно. В основном безо всякого повода. И это было гораздо хуже, чем когда повод находился. В конце концов, за действительную провинность она получала одну-две хлесткие пощечины, иногда — пинок. Но если причины для побоев не находилось, ее начинали унижать.

Унижения всегда были разные, но в целом она делила их на три категории.

Первая — Безобидная. Когда унижали только словами. Это, конечно, мерзко, но, по крайней мере, вытерпишь с улыбкой — сможешь убраться с хозяйских глаз. Недалеко и ненадолго, но все-таки получишь передышку. Вот только каждый раз можно лишь гадать — отпустят быстро или продолжат измываться уже не только словесно.

Вторая — Противная. Когда придумывали что-то по-настоящему мерзкое и заставляли ее это делать. Так, например, «пыльный» стол горничная вылизывала языком, якобы «несвежую» рубашку ей однажды запихивали в рот, пока она не потеряла сознание от удушья, а за «пережаренный» стейк приказали съесть принесенный откуда-то кусок протухшего мяса. Съесть красиво. С фарфоровой тарелки. Вилкой и ножом. С приятной улыбкой. Ведь если она готовит всякое дерьмо, то и сама должна есть дерьмо безропотно. Впрочем, Джеллика тогда была глупой. Не смогла съесть, начала давиться и плакать.

И познакомилась с третьей категорией унижений. Самой Ужасной.

Ведь нет ничего страшнее, чем когда омерзительное унижение растягивается на часы, дни, а то и месяцы. И повторяется раз за разом в одно и то же время.

Да, воспитанием Джеллики Тарукай занимались очень ответственно. Ее отучили от брезгливости. И приучили терпеть боль. Джеллика умела всё. Умела не плакать и хранить спокойствие, когда внутри поселялась мелкая дрожь, а в груди холод, когда даже шаг сделать было невозможно — не слушались ноги. Но раздавалось мягкое, почти ласковое:

— Мисс Тарукай, подойдите.

Она всегда подходила.

В этом доме не терпели суеты. «Во всем. Необходим. Порядок», — так ей говорили, тыча лицом в нарочно пролитый хозяйской рукой кофе. «Хватит трястись. Это раздражает!»

Да, она помнила — прислуга должна быть вышколенной и понятливой.

Джеллика стала очень-очень понятливой. Правда, не сразу.

* * *

В первые недели, когда Джеллика Тарукай только поступила на работу в этот дом, она еще не была ни вышколенной, ни понятливой. Была самой обычной — глупой горничной, которую на ее великое счастье взяли работать с забытого всеми (кроме агентства по найму) острова в Чистую зону. Обучили и привезли на материк.