Исполнение желаний

— Я представляю только себя. Семья ничего… — он замолчал и поправился: — В семью я никакой информации по той истории не передавал.

— Извини, — Эледа улыбнулась, от недавней сонливости не осталось и следа, — но я-то как раз представляю семью, поэтому мне нужна небольшая пауза. Я свяжусь с отцом, мы с ним всё обсудим. К вечеру буду у тебя в секторе, встретимся и закончим этот разговор. Заодно передам информацию по тому делу, которое нарыла сегодня ночью.

— Заказать столик в «Алайне»? — спросил Герард.

Мисс Ховерс внимательно на него посмотрела, а потом снова рассмеялась:

— Не надо. Лучше я предупрежу их, что сегодня вечером встречаюсь с Герардом Клейном.

* * *

Там, в двести четвертом, когда всё случилось, Одди даже не успел осознать, что происходит. Белобрысый сопляк оказался слишком быстр.

А когда Одди очнулся, то пребывал в долбанном Раю: сверху лился яркий свет, все вокруг было белым, чистым, а лежал он на мягком. Вот только иллюзия растворилась сразу, как только удалось проморгаться. Конечно, это оказался никакой не Рай. Обычный стерильный медицинский бокс и медицинская же кровать. А он — Родерик Оддисон — лежал, весь утыканный датчиками, проводами и трубками, без возможности пошевелиться.

Сперва было решил — парализатор какой-то хитрый. А потом сообразил-таки: руки и ноги зафиксированы плотными эластичными лентами — безболезненно, но надёжно. Даже грудь перетянута. И колени. Не дернешься.

Постепенно Одди смог сфокусировать взгляд на человеке, стоящем напротив — плотном мужике в незнакомой форме с шевроном-логотипом «Виндзора». Разговор между связанным пленником и посетителем как-то сразу не задался. Родерик ещё тупил после наркоза, говорить мог с трудом — мешали трубки, — плюс рассудок плыл. Видимо, от обезболивающих.

В общем, Одди намекнул мужику, что не против сотрудничества, но хочет знать наверняка, где на самом деле оказался. Точно у «Виндзора»? Собеседник в ответ на это требование безразлично пожал плечами и поинтересовался, какое именно доказательство Родерика убедит. Вот только Родерик, после перенесенного не отличавшийся интеллектуальностью, не нашелся, что попросить. Тогда мужик посоветовал ему как следует подумать и вышел.

Подумать толком не получилось — весь следующий день пленник то отключался, то приходил в себя. Его не трогали. Но под вечер, когда он, наконец, более или менее очухался, в палату заглянул сухопарый медик в голубом халате и коротко рассказал пациенту о том, какие манипуляции провели с его организмом… Выходило, теперь у Родерика ни одного данного при рождении внутреннего органа не осталось — все заменены.

Да уж, довели дурь, бухло и шлюхи…

Одди всегда был не дурак оттянуться, к тому же прошлый Праздник выдался для него на редкость напряжным. Хотели всего и сразу и родной «Амилайт», и неродные «Мариянетти». А когда закончили хотеть и отстали, счастливый исполнитель от облегчения отправился в такую долгую алкогольно-нарко-эротическую прогулку, из какой уже не смог вернуться. Бухло становилось всё крепче, вещества всё грубее, девки всё проще, а здоровье… Болит? Выпей, и пройдёт. Не встаёт? Прими, что надо, встанет и не опустится.

Разве ж он знал, что с приближением очередного Праздника совпадет всё, чему не следовало: прибытие усиления, внезапный привет от Жоп и финалом — нечаянная встреча с коллегой из «Виндзора».

А теперь выяснилось, что, сумей рейдер Оддисон удрать из сектора Ли Янь Цинь, со своим никудышным запасом здоровья прожил бы месяц, от силы — два. Прям хоть спасибо говори тому белобрысому щенку.

И вот Родерик прикован к постели, а вокруг пикает навороченная медицинская аппаратура.

Одди скосил глаза на тумбочку, стоящую возле кровати. Туда мускулистый медбрат поставил по просьбе пленника-пациента пластиковое зеркало. Одди надеялся обрести связь с реальностью посредством рассматривания хоть чего-то знакомого, например, собственной хари.

Только вот из зеркала на него глядело такое уёбище, что лучше бы совсем его не видеть: череп, обтянутый кожей. Цвет лица землистый, но черты, несмотря на худобу, одутловатые, глаза ввалились, по всей роже — морщины. Волосы на башке безобразно отросли и свалялись. Рейдер Оддисон выглядел пятидесятилетним пропитым пердуном, страдающим дистрофией. Почти на двадцать лет старше своего реального возраста! От унижения даже мозги, привыкшие за год вообще не напрягаться, неожиданно включились.

Пленника никто не трогал. Дали отлежаться, дали выспаться. Голова была свежей, видимо, препаратами, влияющими на психику, накачивать не стали. Значит, тот мужик, который приходил в первый день, скоро снова явится продолжить беседу.

Родерик мучительно соображал, пытаясь подготовиться к переговорам. Мысли с отвычки хаотично метались внутри головы.