Исполнение желаний

– Что там у вас делается? Крики, как из преисподней. Детей перепугали.

– Простите, мы… – только начала объясняться Яна, как из душевой вышел мокрый Данила, вытолкнул любопытного и с силой захлопнул дверь.

С его трусов стекала на пол вода. Пальцы стиснуты в кулаки. Яна боялась заговорить, сделать хоть какое-то движение.

Данила шагнул к ней, испугав еще больше.

– Ты меня боишься. Не бойся. Это пройдет. Раньше так было. Потом прошло. Теперь вот…

Казалось, он вглядывался в ее глаза. Поднес руку к ее лицу, мягко провел по волосам.

– Я не боюсь тебя, – выдавила из себя Яна, – просто не знаю, что надо делать. Переоденься. Ты мокрый. Воды натекло.

Она вышла из каюты. Прямо на уровне глаз висела табличка с указателями – бар, бассейн, столовая, судовой врач. Руководство к действию.

Подсказки

Врач был пожилой. Усталое лицо выдавало тяжелое дежурство. За его спиной лежала женщина с капельницей.

– На что жалуетесь? – глянул на Яну и зачем-то подмигнул.

– На жизнь, в основном, – хмуро откликнулась девушка. – Еду я как сопровождающая со слепым ветераном-афганцем на лечение в Израиль. Этой ночью с ним приключился припадок. То ли судороги, то ли эпилепсия, то ли во сне это у него. На людей бросается. Вот и думаю – доеду ли я до Хайфы живая или вы меня в морозильнике довезете домой.

– Ну, девушка, с чувством юмора у вас коллапс… Чернеет на глазах. Будем ампутировать, – снова подмигнул врач.

– Вам смешно, а мне что делать?

– Господь с вами, совсем не смешно. Очень серьезная история. Сейчас пойду к вам в гости. Поговорим с афганцем, анализы возьмем. Капельница будет работать еще час. Значит, у нас с вами сорок минут времени.

Он крикнул куда-то в сторону маленькой процедурной:

– Сестра Маруся, подежурьте с часок.

* * *

Данила спокойно лежал, закинув руки за голову. На спинке кровати сушилась его мокрая одежда.

– Здравствуйте, Данила. Я судовой врач Григорий Иванович. Пришел узнать, нужна ли вам помощь.

Данила спокойно ответил, не изменив свой позы на кровати:

– Я буду с вами говорить наедине.

Яна вышла из каюты.

Она думала о том, что надо еще немного потерпеть и выполнить свои обязательства до конца. «До цели – неделя. Ну, уж неделю можно потерпеть. Сдам бешеного Данилу на руки еврейским суперхирургам – и назад. На деньги, может, что-то прикуплю в Турции. Там будет остановка. Вернусь в Минск – и стану спокойно искать работу».

Побродив на верхней палубе возле мелкого бассейна, в котором так же штормило, как и на большой воде, Яна повернула в длинный коридор, ведущий к каюте. Григорий Иванович выходил навстречу. Он схватил ее за руку и потащил за собой.

– Надо поговорить, надо с вами обсудить все. Вы должны кое-что знать…

Он так быстро шел, что Яна с трудом успевала перебирать ногами по качающейся палубе.

Пока судовой врач возился с новой капельницей, она сидела на высокой железной табуретке и слушала.

– Все, что происходит с твоим подопечным, вполне объяснимо. Он был на войне. Получил сильнейшую травму, сидел четыре дня под землей, засыпанный обломками. Выбирался сам. Из темноты в темноту. В ограниченном помещении каюты с его слепотой возникают похожие ощущения безвыходной ситуации, когда смерть рядом, а никакой надежды нет. С этим можно справиться, если рядом есть человек, готовый вернуть его в позитивную реальность. Его лечение – ваш голос, прикосновение. И это должно быть спокойное возвращение. Окликай его ласково. Никакого страха, ужаса в голосе.

– Ну, да, прикосновение… Он бортик кровати искрошил во время своего сна. Я его будила, он не просыпался. Он мне руку чуть не сломал.

– Но ведь он вышел из этого состояния. Вспомните, как он проснулся, как вернулся в реальность. Если вы сами испугались, то стали частью его страха. И он может вас…

– Вот-вот. Может меня задушить, зарезать…

– Ну, знаете, я описал ситуацию. Ничего не будете делать, только будить его дикими криками, – и все может произойти. Я этот синдром хорошо знаю. – Доктор внимательно посмотрел на Яну и… подмигнул.

– Да что вы мне все подмигиваете! Все вам шуточки. Мне еще пожить охота!

– Вот и ему пожить охота. Он себя защищать будет от вас, если вы будете бояться, убегать или кричать на него. И вовсе я не подмигиваю. Это у меня тик. В Кандагаре заработал, когда вывозил госпиталь оттуда. И еще совет: вы с ним побольше говорите, отвлекайте его от воспоминаний, вызывайте на разговор.

– Да он абсолютно неразговорчивый, закрытый, неконтактный, тяжелый человек.

– Он может оказаться совсем не таким. Рассказывайте ему что-нибудь на ночь. Спокойное, с хорошим концом.

– Да будет ли он это слушать?

– Будет, будет, ему это очень нужно.

Яна медленно тащилась в каюту, вспоминая ужасную ночь. Да, он затих после ее прикосновения, когда она пожалела его. Слова доктора были понятны. Ничего сложного в ее поведении не требовалось: побольше быть на палубе, разговаривать с Данилой на приятные темы. Положительные эмоции, и – как с дитенком капризным. Во время приступа не бояться, не кричать, а рассказывать детские стишки и петь песенки. Очень просто.