Кузнец приступил к грубым ласкам. Авдотья уже не противилась…
–Шарман… Ля рюс мюжик. Ха-ха-ха.
Кузнец испуганно вздёрнулся.
Над ним и Авдотьей стояли три барыни. Одну он знал – баронесса Зинельсс, двух других видел впервые. Но они были ослепительно красивы. Он страшно перепугался, вскочил на ноги. Его орудие туго качалось.
–О-ля-ля! – воскликнула одна из барынь. – Колосаль!
Другая, хитро улыбаясь, сказала, шепелявя с польским акцентом:
–Матка бозка… Прелестно.
–Митридад, отпусти бабу. Она от тебя никуда не денется. Займись нами, – не стесняясь крестьянки, требовательно велела Зинельсс.
Авдотья поползла в пшеницу. Барыни цинично засмеялись.
–Ложись, Натали, Митридад вынослив, как жеребец, – сказала графине Бесковой баронесса.
–Прямо так, на землю?
–В этом вся прелесть, моя дорогая.
Графиня, задрав юбки, послушно улеглась в помятую пшеницу. Кузнец вгляделся в прелести широко раздвинувшей ноги белокожей, пахнущей дурманящими духами, женщины, и застонал от желания.
–Постарайся, милый, – попросила графиня, когда кузнец принялся за дело. – Тебя действительно зовут Митридад? Царское имя.
Кузнец, поглядывая на стоящих тут же баронессу и её подругу, оскалился.
–Меня зовут Парфён. А Митридадом кличет её сиятельство баронесса. У них в конюшнях есть конь-производитель Митридад, и у меня орудие такое же, как у их Митридада. Да.
–Вот как? – графиня нахмурилась, обдумывая услышанное. Работа кузнеца уже приносила ей сладостные ощущения, но она ещё не отдалась всецело наслаждению. Спросила, чуть ревниво. – Значит, ты баронессу пользовал?
–Ещё как! – отозвался кузнец. – Их сиятельства крепки на это дело!
Три женщины громко, на всю округу, захохотали…».
Глаза уже начали болеть от яркого света, излучаемого монитором. Тело затекло. Андрей Андреевич взглянул на часы – девять утра. Не спал всю ночь. Чёртова работа. Но зато написано изрядно. А ещё предстояло ехать на дурацкий бандитский пикник, пить с ними водку, слушать блатную речь, смотреть на их шлюх. Мерзость. Глаза слипались от усталости и желания спать.