Исполнение желаний

Мамон остался без гонорара, на который рассчитывал. Его выручила шумиха, поднятая мировой журналистикой вокруг пристрастия Билла Клинтона к молодым девушкам. В то время Клинтон был президентом США, интрижка с Моникой Левински грозила ему импичментом – все об этом только и говорили. Проворный Мамонт переделал поэму на современный лад: «Клинтон и печник», имея в виду однофамильца и тёску американского президента. Этот самый Билл Клинтон, чтобы не светиться в США, стал инкогнито наезжать в Россию и посещать внучку печника Савельича. Соседи намекнули Савельичу, что в рабочее время, когда старик кладёт печи, к его хате периодически подкатывает кортеж из шести лимузинов, и представительный мужчина в чёрных очках и с саксофоном посещает юную Дуньку. Бросив работу и схватив длинный дрын, Савельич кинулся домой:

Злой печник ворвался в хату,

С дрыном к спальне – напрямик.

Вдруг, из спальни вышел… Клинтон.

–Хелло, Савельич!

–Клинтон! – так и сел старик.

После объяснений выходило, что Клинтон посещал юную леди, ради игры на саксофоне. Ещё автором делались тяжеловесные намёки, что только Дунька играла на «трубе» Клинтона.

Поэму купил бульварный еженедельник. Номер разошёлся мгновенно, принеся известность молодому поэту. Пришлось допечатывать лишние двести тысяч экземпляров. Мамонту за поэму заплатили тысячу долларов.

Вечером он пил водку в ресторане, заедая солёной севрюгой, плакал, ругал жизнь и называл себя «динозавром жанра».

–С Лениным поэма читалась лучше! А так, испохабил стихи ради денег…

Рядом гуляла компания «ура-патриотов». Мамонту выделили пять тысяч рублей, и попросили экспромт о политическом враге. Взобравшись на эстраду, выпячивая нижнюю тяжелую губу и тряся кудрями, Мамонт завыл нараспев:

Империя досталася ему.

Полмиром правил – царь и бог…

Но продал всё!

Всё развалил,

Всё пропил с королями…

И пиццей торговать пошёл,

И центы брал на чай

У школьников английских,

Согнувшись,

Через руку с полотенцем,

Как целовальник…

Сидевшая за дальним столиком полная политическая дама криво усмехнулась и выговорила:

–Мамонт Самсонов – политическая проститутка.

Прошло несколько лет. Самсонов не стал ни на йоту лучше. И вот эта «политическая проститутка» определила в шлюхи дочь Геннадия Егорова Машку – поимел и бросил. Козёл!

Геннадий потянулся к телефону, намереваясь позвонить Самсонову, но тут дверь кабинета отворилась, и на пороге предстал отец.

–Отец? Ты? – удивился Егоров. – Тебя пустили?