Исполнение приговора

Аккуратно прикрыв за собой дверь, он выскользнул на площадку, тихо спустился на четвертый этаж, секунду постоял, прислушиваясь, и, не услышав ничего подозрительного, вынул из нагрудного кармана и водрузил на переносицу «хамелеоны» в тонкой стальной оправе. Выгружаясь из такси, он успел заметить, что в гостиной конспиративной квартиры горит свет. Возможно, генерал перед сном забыл его выключить, а то и просто задремал в кресле перед телевизором – со стариками это случается частенько. Но на тот случай, если жертве почему-то не спалось – это тоже не редкость среди пожилых людей, – следовало привести внешний вид в соответствие с легендой. Вряд ли Потапчук способен принять чужого дядю с пистолетом за своего собственного агента, но за миг до смерти солнцезащитные очки подскажут, кто именно явился его порешить. Возможно, это доставит ему дополнительные страдания – правда, очень кратковременные, но все же… Пусть знает, козел, как выбрасывать профессионалов на помойку! Пусть хотя бы за мгновение до смерти поймет, наконец, чем это иногда оборачивается…

Очутившись на жиденьком электрическом свету, прозрачные стекла «хамелеонов» с неуловимой для глаза скоростью сделались дымчато-коричневыми. Держа наготове «вальтер», Черный Подполковник вынул из заднего кармана дубликат ключа – блестящий, как новенький пятак, потому что тоже новенький, ни разу не бывший в употреблении, – и аккуратно вдвинул его в замочную скважину. Ключ трижды провернулся, всякий раз издавая чуть слышные маслянистые щелчки, и уперся в ограничитель – дверь была отперта.

Молчанов-номер-два еще немного постоял, прислушиваясь и держа пистолет стволом вверх на уровне плеча, а затем, так ничего и не услышав, осторожно повернул вниз латунную ручку и толкнул беззвучно отворившуюся дверь.

* * *

Отбросив простыню, которой прикрывался, Федор Филиппович одним беззвучным, плавным движением поднялся с кровати и, как был, в трусах и босиком, на цыпочках выбежал в освещенную горящей в зале люстрой прихожую.

Инсценировка самоубийства, для которой надо, как минимум, выстрелить в упор, была писана вилами по воде. Слепой-номер-два, даром что копия, стрелял быстро и метко, и рисковать жизнью, экспериментальным путем выясняя, что именно на уме у этого чокнутого упыря, генерал Потапчук не испытывал ни малейшего желания – ну, вот совсем никакого!

Он был уже на пороге спальни, когда ключ вторично щелкнул в замке. Третий щелчок, как пуля в спину, настиг генерала в узком коридорчике, который вел к кухне, и куда выходили двери туалета и ванной. Ему подумалось, что, если оператор следящих камер действительно работает в тесной связке с киллером, его, генерала Потапчука, шансы на выживание очень малы: камеры натыканы в каждом углу, а при таких условиях, да еще и на столь ограниченной территории, игра в прятки продлится недолго. Затем последует дуэль в стиле классического вестерна, и не надо долго думать, чтобы догадаться, кто выйдет из нее победителем – находящийся на пике карьеры профессиональный стрелок со способностями выше средних или никогда не претендовавший на высокое звание снайпера постаревший генерал с вислым брюшком, дряблой кожей, с плохим зрением и в сатиновых «семейных» трусах.

Федор Филиппович отчетливо, как в замедленном воспроизведении, слышал едва различимый, распадающийся на отдельные щелчки скрип пружины, когда киллер поворачивал дверную ручку. Прижавшись лопатками к стене у входа в кухню, генерал поднял на уровень глаз отсвечивающий зернистым серебром ствол, спохватился, что забыл передернуть затвор, но тут же увидел, что вороненый курок взведен – пистолет был готов к бою, хотя Потапчук, хоть убей, не помнил, когда успел произвести все необходимые манипуляции.

Он опять вспомнил про камеры. Если Тульчин все-таки ни при чем и честно пытается установить истину, если оператор на посту и не спит в шапку, ребята из машины наружного наблюдения уже должны со всех ног мчаться к подъезду. Если… Если они не убиты, и если у киллера нет такого же генератора помех, каким давеча воспользовался Глеб. А тут ведь одно из двух – либо то, либо это. Потому что киллер явно не на помойке себя нашел и знает, надо полагать, куда, в какую именно квартиру собрался нанести визит. Такие дела с кондачка не делаются, а значит, как уже было сказано, одно из двух: либо – либо.

Вот ведь напасть, подумал он. На старости-то лет! И – с внезапным раздражением: а что, интересно, сейчас делает наш многоуважаемый Глеб Петрович – дрыхнет в объятиях законной супруги? Хорошо ему, небось, там, в объятиях. Уж наверняка получше, чем Федору Филипповичу здесь – в трусах, с пистолетом и так далее. Это, как говорится, даже к гадалке не ходи…