Исполин над бездной

— Нет, ваша святость, он совершенно здоров, но он просил передать, что знает прибор ММ-222, считает его безнравственным и категорически не советует вашей святости вступать в переговоры с ведеором Браском.

Сын божий нахмурился.

— Позовите сюда Канира!

Мельгерикс сделал знак, и доктор Канир поспешно подбежал к престолу. Опустившись на колени, он с мольбой глянул на сына божьего.

— Профессор Вар-Доспиг знает прибор ММ-222, сын мой?

— Да, ваша святость. Он сказал, что знает…

— И не рекомендует его?

— Не рекомендует, ваша святость, категорически не рекомендует и отвергает.

— Почему?

— Из соображений нравственного порядка, ваша святость…

— Наглец! Он смеет учить меня нравственности?!.. А вы, доктор Канир, что судите об этом приборе?

— Как вашей святости будет угодно… Я выполню любое желание вашей святости. Но я всего лишь скромный биолог, я не разбираюсь в механических приборах…

— Разберетесь. Я приказываю вам остаться и быть от меня по левую руку!

— Слушаюсь, ваша святость!

Канир отошел на левую сторону престола и замер в неподвижности.

Гросс три раза стукнул жезлом о ступеньку. В наступившей тишине раздался дребезжащий старческий голос, произносивший короткую молитву о ниспослании милости. Заключительный «ашем табар», как эхом, повторился нестройным хором протеров… Потом по знаку гросса вперед выступил протер Мельгерикс. Вскинув вверх свою остроконечную бородку, он огласил причину экстренного созыва протеров Гроссерии.

Он заявил с предельной лаконичностью, что возникла необходимость осуществить один очень важный для будущего Гроссерии научный эксперимент. Подчеркнув строжайшую секретность этого эксперимента, протер с достоинством умолк, поклонился престолу и отошел на его правую сторону.

Тогда слово взял сам гросс сардунский:

— Слуги мои любимые, слуги верные и беспорочные! К вам обращаюсь я в эту решительную минуту. Откройте сердца свои и разум свой божественному глаголу!.. Трудные времена переживает святейшая община великой Гирляндии. Волна ужасного атеизма и возмутительной ереси проходит над миром и сотрясает вековую цитадель нашей истинной веры в бога единого! Но наш заступник все видит и все знает и со своих недоступных высот посылает нам свое благословение для предстоящей битвы за души человеческие. Он здесь, он с нами, наш отец милосерднейший, и он поможет нам одолеть всех противников… Благочестивые и беспорочные протеры! Сегодня с помощью бога единого мы сделаем первый шаг к решающей битве. Нами приглашен гениальный ученый и владелец заводов, верный сын нашего великого гирляндского народа, ведеор Куркис Браск из Марабраны. Перст всевышнего указал на него, чтобы он стал орудием спасения человечества, орудием небывалого возвеличения нашей святейшей общины и Гроссерии. Сейчас ведеор Браск проделает во славу бога единого очень важный научный эксперимент. Вы же, слуги мои беспорочные, призваны мною помочь ему всеми силами своего просвещенного разума и чистотою своих сокровенных помыслов. Сосредоточьтесь же в душах своих и с наибольшим усилием думайте о своем самом сокровенном желании. Если эксперимент ведеора Браска удастся, наш отец ниспошлет на вас благодать и осуществит ваши желания!..

После этого, немного помолчав и отдышавшись, Брискаль Неповторимый обратился к Куркису Браску:

— Вы готовы, сын мой?

— Так точно, ваша святость, готов! — бойко ответил фабрикант.

Гросс поднял витой жезл и ударил им о ступень престола:

— Начинайте же думать, беспорочные протеры, и да поможет вам бог единый! Ашем табар!

— Ашем табар! — прогудели протеры и, потупившись, выразили на лицах глубочайшую сосредоточенность. Куркис Браск пожал плечами и проворчал:

— Напутал сын божий, не дал точного задания… Ну да ладно, посмотрим, что из этого получится…

С этими словами он решительно включил материализатор мысли.

8

Первые признаки материализации заметил доктор Канир. Он стоял возле престола сына божьего и от нечего делать шарил глазами по всему пространству огромного зала. Увидев нечто странное и необычайное, он торопливо дернул гросса за краешек мантии и молча указал ему вверх, к темному сводчатому потолку.

Брискаль Неповторимый вскинул голову, и глаза его расширились от безотчетного ужаса.

Высоко, под самым расписным куполом, как раз между раскинутыми для благословения руками небесного самодержца, бога единого, восседающего на облаке, колыхалось другое облако — только не нарисованное, а самое настоящее. Оно — это настоящее облако — горело мягким розовым светом, исходящим изнутри, дрожало, переливалось, как живое, и с каждой секундой заметно увеличивалось в своем объеме.

— Помилуй, отче! Помилуй, отче! Помилуй, отче! Ашем табар! — испуганно пробормотал гросс и торопливо сделал жезлом какие-то таинственные ритуальные знаки.

Мельгерикс заметил смятение сына божьего, глянул вверх, побледнел и тоже принялся вполголоса бормотать молитвы.

Что касается протеров в зале, они не замечали пока ни облака над головой, ни тихой паники возле престола. Выполняя высочайшее повеление, они добросовестно продолжали думать.