Испанский жених

На душе у него было неспокойно. Он понимал, что вскоре ему так или иначе придется взять жену, но не желал брака ни с одной из них – ни с Марией, с именем которой было связано слишком много воспоминаний, способных отравить ему жизнь, ни с Жанной Наваррской, обладавшей слишком сильным и независимым характером, ни даже с дочерью Фердинанда, союз с которой гарантировал безопасность его будущим владениям. Он хотел, чтобы его супругой стала Изабелла. Только о ней он и думал в то время.

Ему не терпелось вернуться на родину.

И все же Филипп не был бы самим собой, если бы не выполнял то, что считал своим прямым долгом. Он участвовал в турнирах и принимал призы, хотя знал, что его победы были подстроены. Судя по циничным взглядам зрителей, они тоже это понимали.

Он знал, что они втихомолку говорили про него: «В честной борьбе этот испанец не выиграл бы ни одного забега. Его соперников вынуждают уступать ему, чтобы он мог похваляться своими незаслуженными победами».

Император переживал за него, но продолжал устраивать турниры, на которых Филипп без труда выходил победителем.

Смущенный провалом своей затеи, он по-прежнему верил в сына. Филипп умел вести государственные дела; звезд с неба не хватал, но всегда показывал себя умным и проницательным человеком. Решив осуществить какой-нибудь план, он никогда не останавливался на полпути и в конце концов добивался желаемого результата. Гениальные озарения были ему неведомы, но зато в упорстве и настойчивости он никому не уступал. Думая о Филиппе, Карл часто вспоминал его антипода, Франциска Первого. Тот был одарен многими талантами, но куда они его привели? При Павии он потерпел сокрушительное поражение, и злые языки говорили, что если бы не его неуемная жажда наслаждений, он не так рано оказался бы в могиле. Вот Генрих Второй, сын Франциска, правивший сейчас во Франции, этот был таким же, как Филипп, – нерасторопным, угрюмым и бесконечно преданным своей любовнице, Диане де Пуатье. Если Филипп походил на Генриха, то он вполне смог бы управлять королевством. Правда, задача Филиппа была сложнее: ему предстояло управлять не только своим королевством, но и владениями, которые Карл собирался передать ему по наследству.

Каждый день он проводил по нескольку часов с сыном, делясь с ним знаниями и навыками, доставшимися ему самому ценой многих неудач, разочарований и напрасно затраченных сил.

По вечерам они собирались всей семьей, и тогда в их разговор непременно вмешивалась Мария Венгерская, которой не терпелось изложить свою точку зрения на те или иные политические вопросы. Элеонора тоже не бездействовала. Она изо всех сил старалась устроить партию между своей дочерью и Филиппом. Бывали и торжества, и увеселения, на которых Карл пытался доказать фламандцам, что его сын все больше и больше становится похожим на них. Он выбирал для Филиппа самых красивых и обаятельных женщин, но если императору эти заботы доставляли удовольствие, то Филипп всякий раз колебался, в самый ответственный момент проявляя нерешительность, а то и откровенное нежелание заводить новые любовные связи.

При дворе над ним посмеивались, а иные смельчаки даже сочиняли колкие эпиграммы на принца Испании.

Наконец император потерял всякое терпение. Провозгласи он сейчас своего сына будущим правителем Фландрии, брюссельцы по меньшей мере выразили бы недоумение по поводу столь необдуманного решения.

Придя в отчаяние, Карл вызвал к себе женщину, которую хорошо знал и очень высоко ценил. Та была неотразимо красива, и детское простодушие в ней сочеталось с искушенностью в любовных интригах. Отдавая ей необходимые указания, император поглядывал на нее с явным сожалением – ему очень хотелось оставить эту женщину для себя.

Он сказал:

– Принц – довольно странный мужчина. Думаю, очень немногие понимают его. Он кажется холодным, так оно и есть. Но в глубине его души дремлют сильные страсти. Сейчас ими завладела религия, но женщина на это тоже способна. Он страстно любил свою жену – к сожалению, она умерла. Попробуй стать его любовницей. Ему нужна женская ласка, сыграй на этом.

Она подняла на императора свои прекрасные глаза и улыбнулась.

– Ваше Императорское Высочество, можете не беспокоиться. Я справлюсь со своим заданием.

– Да при чем здесь беспокойство! – в сердцах воскликнул император. – Дорогая моя, я ничуть не беспокоюсь. Сожалею, вот и все.

* * *

И вот у Филиппа появилась любовница-фламандка.

Как ни странно, он в нее даже влюбился, хотя его чувства разительно отличались от тех, которые он питал к Марии Мануэле, и очень мало походили на то желание домашнего покоя и уюта, что привязывало его к Изабелле Осорио. Его новая любовница была женщиной, сведущей в искусстве любви, и под ее руководством Филипп стал медленно меняться. Оказалось, что плотские удовольствия были не совсем чужды ему. И он не видел причины подавлять эту сторону своей натуры, если отец полностью одобрял его новое увлечение. Карл сказал: «Сын мой, ты становишься светским человеком, а это вовсе не так плохо, поверь мне».