Испанский жених

Кардинал крепился, стараясь держаться учтиво и не подавать повода для ссоры, однако Карлос жаждал возмездия. Как-то раз, встретив Эспинозу, он выхватил шпагу и закричал: «Жалкий священник, посмевший бросить вызов принцу! Иди, пытай своих еретиков, а со мной и не думай связываться!»

Никто не отважился поднять руку на принца – чтобы уберечь кардинала от нападения, придворные окружили его и спешно увели из комнаты, оставив Карлоса одного, разъяренного, размахивающего шпагой и с пеной на губах выкрикивающего угрозы вслед удалившимся.

Однако могущественный кардинал Эспиноза не мог молча снести подобное покушение на его жизнь и достоинство. Он попросил аудиенции у короля.

Филипп глубоко переживал случившееся, и, как часто бывало в подобных обстоятельствах, разговор закончился тем, что кардинал встал на колени и поклялся ради короля Испании не отвечать на оскорбления принца.

Однажды ночью Карлос пытался выбросить из окна одного из своих слуг, недостаточно быстро явившегося на его зов. В другой раз он с плеткой в руке погнался верхом за доном Гарсия де Толедо, братом всесильного герцога Альбы. Дону Гарсия не оставалось ничего иного, как пуститься в бегство, боясь быть вовлеченным в драку, в которой мог пострадать испанский наследник.

С каждым днем становилось все яснее, что Карлосом овладело самое настоящее буйное помешательство.

Изабелла снова ждала ребенка, и Филипп не мог поехать в Нидерланды. Поэтому он решил послать туда человека, который был в силах подавить назревающий мятеж и навести порядок в стране, – герцога Альбу.

Когда известие о новом назначении герцога достигло ушей Карлоса, он впал в меланхолию, длившуюся немногим более трех дней. На протяжении этого времени он отказывался от пищи, после чего похудел и осунулся. Его сил хватало только на то, чтобы лежать на постели и разговаривать с самим собой о смерти и ненависти, крови и убийствах.

Затем Карлоса навестил герцог Альба, решивший повидать его перед отъездом в Нидерланды.

Увидев герцога, он мгновенно вышел из состояния меланхолии.

– Как вы смеете приходить сюда и издеваться надо мной? – закричал он. – Как вы осмелились принять пост правителя Нидерландов, если знали, что он принадлежит мне?

Альба попытался урезонить принца.

– Его Величество слишком дорожит благополучием Вашего Высочества, чтобы подвергать вас опасностям, которые могут встретиться в Нидерландах.

– Вы хотите сказать, что я трус, да?

– Вовсе нет, Ваше Высочество. Мы все знаем, как вы мечтаете сражаться за Испанию. Я просто…

– Знаете, и все-таки согласились занять мое место! Вы хотите отнять у меня то, что принадлежит мне?

– Ваше Высочество, как наследник трона, вы…

– Ага, негодяй, вспомнил! – Разразившись диким хохотом, Карлос показал Альбе кинжал, который прятал в рукаве. – Вот что я приготовил для вас, любезный герцог. Давайте пошлем в Нидерланды труп знаменитого герцога, а?.. Тогда и воля короля будет выполнена, и я получу то, что полагается мне по праву! Ха-ха-ха!

Захохотав еще громче, Карлос бросился на Альбу, но тот был наготове. Он схватил руку принца и сжал с такой силой, что кинжал вывалился из нее и со звоном упал на пол.

Карлос взбеленился. На его истошный крик немедленно сбежались слуги.

– Взять этого человека! – кричал Карлос. – Взять его! Принесите мне шпагу, я продырявлю его, превращу в решето!.. Я убью его… убью…

В этот момент он ненавидел Альбу еще больше, чем отца.

Герцог невозмутимо произнес:

– Успокойте принца. Дайте ему снотворное. Сегодня Его Высочество немного не в себе.

Затем, небрежно оттолкнув принца, вышел из комнаты.

Елизавета знала о напряженных отношениях, установившихся между отцом и сыном.

Ей хотелось помочь Карлосу, но она снова ждала ребенка, а каждая предыдущая беременность оставляла ей все меньше сил для следующей.

Она с утра до вечера молила Бога о том, чтобы у нее родился сын.

Рай, которого она считала одним из своих самых преданных друзей, понимал и, казалось, разделял ее тревогу. Во всяком случае, он больше, чем кто-либо другой, опасался за будущее Карлоса.

Однажды Рай сказал ей:

– Если у Вашего Величества родится сын, он станет наследником трона.

– А Карлос? – спросила она.

– Тайный Совет пришел к мнению, что при таком обстоятельстве Карлоса можно будет признать непригодным для управления страной.

– Бедный Карлос. Он никогда мне этого не простит. Рай возразил:

– Полагаю, на свете нет ничего такого, что Карлос не простил бы Вашему Величеству.

Она вздрогнула. Было ли это предупреждением? Неужели Рай намекал на то, что ему известно о любви Карлоса к ней? Но ведь тот был ее другом; она жалела его, не более того. И не могла допустить, чтобы принц видел себя в роли ее любовника.

Рай сказал:

– Иногда я с ужасом думаю о том, что произойдет, если из-за какой-нибудь трагической случайности корона перейдет к Карлосу. Испания тогда станет тем же самым, чем Рим был при Калигуле.

– Да, – сказала она, – я должна родить сына… если не сейчас, то позже.

– Ваше Величество, у вас непременно будет сын. Умоляю вас, не волнуйтесь.

Однако ребенок снова оказался девочкой.