Испанская гитара

– Я скажу после того, как вы мне объясните, в чем дело. – Он поднялся: Регина уже шла к ним, чтобы поторопить. – В Толедо после экскурсии у нас по разноцветному плану обозначено свободное время. Тогда-то вы мне во всем и сознаетесь.

– Вы сейчас пошутили? – спросила Маша, не уверенная, что опознала юмор.

– Угу, – кивнул Павел, сохраняя каменное выражение лица.

В автобусе Санников сел на прежнее место, а не рядом с Машей, однако плечом и затылком она все время чувствовала его внимательный взгляд. Вот теперь ей точно смотрели в спину, никакой паранойи не надо.

Ну и ладно, подумала Маша, на себя рассердившись. Ну и пускай. Он охранник, она заплатит ему денег и будет чувствовать себя спокойнее. Главное – побольше заплатить, однако на счету довольно много денег. Он сказал, тысяч двенадцать-пятнадцать… Ах нет, это склад охранять. Сутки – двое. А тут ее, Машу, и круглосуточно… Ну, положим, не круглосуточно (при мысли о том, что охранник Санников будет спать в ее номере на коврике под дверью, Маша даже покраснела немного), но целый день и иногда немного вечером. До того, как все пойдут спать. Наверное.

Она окончательно запуталась, и как выпутаться, не представляла.

В Москве все казалось довольно простым. Маша думала, что, приехав, сразу найдет, как пишут в детективах, зацепку. Она зацепится за оброненный Лизин кошелек, парочку свидетелей, послание на коре старого дуба или надпись мелом на дверце шкафа в номере бывшего монастыря. Ничего такого не случилось, и Маша, растерявшись, поняла: она все себе придумала. Про зацепки и то, что в Испании будет так легко найти – пускай не Лизу, но хотя бы новости о ней.

Никому тут не нужна Лиза Журавлева. Никто ее не видел и знать не знает.

И если уж совсем честно, дикая идея нанять охранника Машу посетила потому, что ей показалось, будто Павел… поможет.

Конечно, он весьма неприятный тип. Конечно, он нес какую-то ахинею в самолете и разговаривал, как крутой перец, имевший три-четыре ходки. Именно это Машу и насторожило. Это – и Буссенар. Почему бритый тип с ленивым говорком поучал ее Буссенаром?! Или он в тюремной библиотеке сидел, ночей не спал, чтобы прочитать книжку – букварь, вторую и синюю! – и ходить перед братанами этаким гоголем?..

И Маше показалось, что если уж сходить с ума, то не одной. Что она теряла?

«Нам нечего терять, кроме своих цепей».

Одолеваемая дурацкими мыслями, Маша и не заметила, как подъехали к Толедо. Город словно соткался из жаркого послеполуденного марева, встал на горе, ощетинился шпилями, горками черепичных крыш, колокольнями и башнями, зубцами крепостных стен. Древняя столица, «корона Испании и свет всего мира».

Маша любила черепицу. Ее кажущаяся пестрота – это ответ на просьбы души о сказочных домиках, в которых живут если не сказочные принцы, то хотя бы их добрые тетушки. К ним можно заходить, пить чай у окна, на подоконнике которого стоят горшки с цветами, и слушать местные сплетни или «преданья старины глубокой». По вечерам в таких местах хорошо засыпать рядом с открытым окном, слушая, как трещат цикады. И Чинчон был таким. А вот Толедо производил совершенно другое впечатление, даже издалека. Столица не перестает быть таковою, даже если больше не зовется столицей.

Толедо – столица провинции Толедо и автономного сообщества Кастилия – Ла-Манча.

Расположен в 73 км от Мадрида. Первые упоминания о поселении на этом месте относятся к 192 году до н. э.

Река Тахо, что течет через всю страну, а затем в Португалии превращается в реку Тежу – так произносят ее название шепелявящие и жужжащие португальцы, – закладывала вокруг холма, на котором раскинулся город, изящный виток. И легко было поверить, что Толедо совсем не изменился за прошедшие века – с тех пор, как пал под натиском арабов, пришедших с иных берегов, чтобы поселиться на испанских землях.

– История короля Родриго, проигравшего великие битвы за страну, известна в двух вариантах – хроникальном и романтическом, – рассказывала Регина, пока автобус торчал в пробке перед светофором. – В семьсот одиннадцатом году Испания находилась под властью вестготов, и Толедо был столицей их королевства. Король Родриго, получивший трон в результате длительных интриг, прозевал вторжение арабов на полуостров. Хроники дают этому вполне приемлемое историческое объяснение, а романтическая легенда гласит, что король пал жертвой красоты невинной девы по имени Ла Кава. Дева та была прислана к толедскому двору отцом, губернатором Сеуты – приграничной крепости, как раз и защищавшей Испанию от вторжения извне. Нравы тогда были простые, – вздохнула Регина, – и Родриго, привыкший получать все, что ему хочется, взял Ла Каву силой.

– Теперь бы сказали, что она сама виновата, – буркнула Света.